Виталий Бабич - Семь историй о любви и катарсисе

— Да, я э-э-это, я, — говорит он с трудом (по-английски), немного запинаясь — Я тут не… не п-прохлаждаюсь, я его най-найду. Я выяснил, что ему по-помогает та самая девушка, которая прыгала за ним в реку.

Он поднимается с земли, продолжая разговор:

— Со мной всё в по-п-порядке… Я поищу их в окрестностях железной дороги, я поеду в Брест… Что? Что?

Связь обрывается. Последняя фраза, которую он услышал была «Нет смысла искать…»

Джек смотрит на телефон. Закончилось питание. Он с досадой кладёт телефон в карман, повторяя и обдумывая эту фразу:

«Нет смысла искать…»

Он ищет и не может найти свой пистолет.

«Скорее всего, пистолет взяла она»

Ещё раз проверяет все свои карманы, замечая новые потери:

«О, дьявол, портмоне с деньгами тоже нет. О-о, горе мне…»

В отчаянии Джек бьёт себя кулаком по бедру. Затем пытается успокоиться и смотрит в сторону высокого холма. Но решает бежать в лес.

Прибежав, находит наиболее высокое и толстое дерево, на которое, «повторяя» метод Макса, залезает, чтобы наблюдать за окрестностями. Он видит железную дорогу и станцию. Всматривается вдаль — там виднеются строения пограничной зоны…

Глаза Джека тревожные. Оказаться в такой безнадёжной ситуации, в полной изоляции — это для него оказалось сверхсложным испытанием. Он сильно нервничает, поэтому срывает листья и мнёт их. Мнёт…

Пограничная зона между Польшей и Беларусью по территории Брестской области. 29 июня

Вторая половина дня выдалась пасмурной. Моросит.

Антон Луцко сидит в кабинете начальника пресс-центра Брестской пограничной группы. Начальник, подполковник Петр Ильич Гомелин, разговаривает по телефону:

— Ясно. Будем действовать!

Гомелин кладёт трубку и задумчиво чешет лоб.

— Ну что, Петр Ильич, есть важные новости? — интересуется Антон.

— Надо проверить. Тут, брат, как и в журналистике, нужны факты стопроцентной точности. Поехали. По дороге расскажу.

Они спешно выходят на улицу и садятся в машину.

— Эй, Генералов, кончай курить — здоровью вредить, — говорит Гомелин ефрейтору-водителю, сидящему в кабине. — Гони-ка на автопропускник.

Машина урчит, как зверь, и бросается в путь. Петр Ильич, улыбаясь, обращается к Антону:

— Вот, брат-журналист, как бывает: генерал водит машину подполковника.

Все трое смеются.

— Так, теперь о деле, — переходит Гомелин на деловой тон. — Мы едем на автомобильный пункт пропуска через границу.

Он смотрит на часы и продолжает:

— В 16.50, то есть пятнадцать минут назад, в багажном отделении польского туристического автобуса задержан мальчик — без родителей, в грязной одежде, на вопросы не отвечает. Похоже, он пытался нелегально пересечь границу. А главное — по описанию похож на прыгуна с моста.

— Петр Ильич, чувствую себя сейчас в команде охотников на редкого зверька, — оценивает своё состояние Антон.

— А для нас, как понимаешь, подобные фокусы — нередкость. Не только Польша, но и Украина под боком. А в этих странах сейчас, ой, как неспокойно. Где сейчас вообще, Андрей, в мире-то спокойно, как у нас, например, в Беларуси?

— Да, непростой вопрос, — отвечает Антон и быстренько ведёт с самим собой внутренний монолог:

«Не можешь ещё привыкнуть, что у тебя теперь два имени? Не провали дело! Ты Андрей. Андрей!.. Где Антон? Его тут нет. Он в Нью-Йорке…»

— То наркотики пытаются провозить всяким загадочными способами, то НАТО к нашим границам, как голодный волк к овцам, — продолжает Пётр Ильич своё криминально-политическое обозрение. — Да и за границу сейчас небезопасно ездить. Вот, например, Катюшка, дочка моя, собирается в Париж на отдых. А мы тут с женой узнаём из новостей, что там беспорядки на улицах. Я говорю ей: «Ну, что, Тюха-Катюха, хочешь красотой любоваться? Поезжай-ка лучше на Нарочь, или на Браславские озёра, ты же там ещё не была ни разу за свои двадцать пять с хвостиком лет». А она хвостом вертит — не хочет. Ей, видите ли, сначала надо заграничное солнышко поймать… Эх, скорей бы наш отечественный турбизнес так крепко на ноги встал, чтобы стыдно было молодёжи родной красотой брезговать.

Антон стыдливо отводит глаза вниз и признаётся:

— Эх, Петр Ильич, стыжусь. Я ведь за свои тридцать шесть с хвостиком лет тоже на Нарочи и на Браславских озёрах ещё не был.

— Ну, ты даёшь, пресса, — усмехается подполковник. — Вот закончишь это дело, и я тебя туда сам лично отвезу. Хоть на пару деньков. Пойдёт?