Екатерина Кармазина - Идеалист

Теперь я не посещал Братство и не ходил к Валерии Викторовне. В жизни моей наступил период, когда я только работал. Все стало, как раньше, до того, как меня начали поучать все вокруг. Теперь меня снова окружали обычные люди, которые жили своей жизнью в своих обычных повседневных заботах, и не было у них никаких сверхзадач. У меня появилось свободное время, и я возобновил отношения с друзьями, снова начал читать книги, никем не рекомендуемые книги, а те, которые хотелось читать мне. За время моего «ученичества» мы с друзьями успели друг от друга отдалиться, и мне понадобилось время, чтобы наши отношения стали прежними, такими же непосредственными и близкими.

С тех пор как я вернулся к обычной жизни, к семье, друзьям и работе, прошло еще полгода. Я не скучал по Братству, только по Марине Мирославовне, и не скучал по Валерии Викторовне, на нее я был обижен. Чем дольше я изучал психологию в университете, тем дальше от меня становилось и Братство, и психоанализ в понимании Валерии Викторовны. Меня все перестали поучать, и я стал свободнее и увереннее в себе. На работе у меня завязался роман с одной нашей сотрудницей. Это был служебный роман. Он отличался от всех прежних. Мы отлично с ней ладили, и она ни на что не претендовала. Это была очень сексуальная девушка. Я начал ходить за ней даже в курилку, хотя и не курил. Оказалось, что в курилке можно было узнать все новости и сплетни, все самые важные вопросы решались именно там. Тот, кто не курил, многое упускал из жизни компании. Теперь я не спешил домой, как раньше, мы оставались допоздна. И, когда никого уже не было в офисе, занимались сексом, затем я провожал ее домой. Мы вместе работали, и это было очень удобно. Не нужно было ничего придумывать и никуда бежать, чтобы увидеться. Я и она жили в одном ритме, и целый день находились в одном помещении. Мы сидели с ней в разных комнатах, но переписывались, встречались в коридоре случайно и специально, вместе ходили на обед, пили кофе и проводили время в курилке. Работе это нисколько не мешало, даже наоборот. Руководство было мной довольно. Мне нравилось все, что происходит, и казалось, что и Братство и Валерия Викторовна остались далеко позади. Но все же наступил день, когда моя коллега захотела куда-нибудь сходить вместе. Недолго думая, я пригласил ее на лекцию в Братство. Будучи уже вне членства, я решил как-нибудь пробраться на одну из лекций к Марине Мирославовне и записать ее на диктофон, чтобы потом разобрать эту лекцию, прослушать предложение за предложением, интонацию за интонацией и проанализировать. Повод я себе, конечно же, выдумал, на самом же деле мне безумно хотелось ее видеть!

На входе всегда стояли дежурные. Как правило, это был кто-нибудь из старших учеников, и все они уже знали меня в лицо. А вот было ли им известно о моем статусе «бывшего», то есть уже вышедшего из Братства?.. Об этом я как раз и мог узнать — если пропустят, значит, не знают. Быть «бывшим» это намного хуже, чем быть просто еще не посвященным слушателем. «Бывший» для Братства — это как патрон, который уже дал осечку. Я мог бы взять с собой и Аню, она давно хотела познакомиться с моей «коллегой». Но Аня уже давно не ходила на лекции и не состояла в Братстве. Она уже и думать о нем позабыла. Причем для нее этот выход был намного проще и безболезненнее, чем для меня. Я боялся признаться ей, что снова собираюсь туда. Она или разозлится, или обругает меня. Коллега же моя тут же дала согласие. Я наговорил ей всякого, сказал, что это тайное общество, закрытая лекция, на которую мы с ней попробуем пробраться. Она сказала, что это необычно и ее на такое еще никто не приглашал. В Братстве ее никто никогда не видел и не знал, и она вполне могла сойти за слушательницу нового набора. Я все ей рассказал и объяснил, как действовать, если меня не пропустят. Мы условились, что тогда она сама пройдет в зал, сделает аудиозапись лекции, а я буду ждать ее на улице. Но я рассчитывал просочиться в зал с общим потоком, главное, чтобы на входе не было Юли.

Диктофон я решил взять у Ани, точнее, мне был нужен ее мобильный телефон. Для этого я должен был объяснить, зачем он мне нужен. Когда она купила новый телефон, в нем было отличное записывающее устройство. Она пользовалась им на всех лекциях в университете. Когда я рассказал ей, она не разозлилась, но и, зачем это нужно, не понимала. Сказала, что я снова трачу время на всякие глупости, но телефон дала.

Ни видео-, ни аудиозаписей лекций г-жи Марины не существовало в природе, по крайней мере, мне так сказали в Братстве, сказала та самая неприятная барышня, которая назначала меня на дежурства в библиотеку. Позже я просмотрел архивы всех доступных записей в Братстве, нужной мне, действительно, не было или она не была общедоступной. Как-то один из слушателей на вводном курсе пытался сделать запись, был замечен и обезврежен. С тех пор дежурные перед началом занятий делали объявление о том, что записывать данные лекции на какой-либо из носителей запрещено.