Екатерина Кармазина - Идеалист

Несколько раз я все-таки зашел к Валерии Викторовне и, как и предполагал, увидел, что работу за свою великовозрастную ученицу делает она сама, а та только хлопочет, обхаживает ее да благодарит. Я вспомнил, как на одном из семейных празднеств, друзья родителей вспоминали свои аспирантские годы. Вот это я понимаю: заданием каждого было ни много ни мало — новый препарат! А здесь только слова, уже высказанные кем-то мысли, переиначивались, переставлялись до недоказуемости плагиата. Ничего нового по сути. Научной ценности и пользы обществу, на мой взгляд, такие «труды» не несут. Так я думал, так я это понимал, так я об этом говорил. Кроме того, было ясно, что всю работу сделает за меня Валерия Викторовна. Она мне так и сказала: «У меня ты защитишься». Вот как раз в этом я не сомневался. Но нужно ли мне все это. Я пришел к выводу, что не нужно, и предпочел оставаться от нее независимым.

С Валерией Викторовной я был достаточно откровенен, но все, что касалось Братства, оставалось нерушимым табу. Я и не замечал, что уже давно придерживался основных правил Братства, отстаивал их идеи и образ мышления. И сколько бы ни провоцировала меня Валерия Викторовна, я молчал. Причин было несколько. Во-первых, я знал, что мою веру в Братство она попытается развенчать с помощью психоанализа, а во-вторых, упоминать о любви к женщине в присутствии другой женщины было бы с моей стороны крайне неразумно. К тому же Братство было моим козырем, им я подогревал ее любопытство к своей персоне, иначе она давно потеряла бы ко мне всякий интерес. В спорах и разговорах с ней, не упоминая о самой г-же Марине, я все чаще пользовался ее выражениями, примерами, использовал ею рассказанные притчи, ссылался на указанные литературные источники, выдвигал ее аргументы, отстаивал ее убеждения.

Никто из студентов Валерии Викторовны не спорил с ней так, как это делал я. Я был самым упрямым и непокладистым. Студенты ходили за ней гуськом и действительно являлись почитателями ее литературного и преподавательского таланта. Меня же увлек только психоанализ, при этом я не считал, что она достаточно компетентна в этой области, так как специального образования у нее не было.

Я по-прежнему запоем читал художественную и научную литературу и, как и раньше, не испытывал абсолютно никакого желания писать самому. Черпаемый из книг материал я впитывал как губка, накапливал, но совершенно не желал ни с кем этим делиться. В этом плане я был скуп. С каждой прочитанной книгой список тем и авторов, которым хотелось бы уделить внимание, только возрастал. Я получал, но не отдавал.

Спустя какое-то время Валерия Викторовна ослабила усилия по приобщению меня к творческому процессу. Она или потеряла надежду добиться своей цели, или намеренно взяла паузу. Помимо наших довольно частых встреч, я вел с ней переписку. В один из выходных дней я, как обычно, с самого утра попытался зайти в свою почту, и у меня ничего не вышло. Отсутствовал интернет. Время в письмах Валерии Викторовны обычно стояло раннее, пять-шесть утра. Бывало, она просто желала мне приятного дня, а иногда писала длинные письма. Я всегда читал их с интересом. Как-то в одном из них она назвала меня «утромрачным», хотя никогда не видела меня утром. Она просто была ко мне внимательна и знала: чтобы от меня начала исходить хоть какая-нибудь активность, с момента моего пробуждения должно пройти довольно много времени. Энергичным я становился ближе к вечеру. В моей семье к этому все привыкли, и по утрам меня никто не беспокоил. Но этим утром, хоть у меня и не было тренировки и был выходной, я поднялся рано и сразу же сел за компьютер. Несколько раз я его перезагружал, но получить почту так и не удалось. Не знаю почему, но я был уверен, что меня ждет письмо от нее. Я помчался к Ане. О причине своего визита я заявил с самого порога. Еще сонная Аня включила мне компьютер и отправилась в душ. Я не ошибся, меня ожидало письмо от нее и на этот раз объемное. В нем она предлагала мне вместе написать роман, в соавторстве! Я внимательно вчитывался в каждое слово, снова и снова пробегал глазами каждое предложение. Валерия Викторовна предлагала дать волю всем моим страстям, обещая в свою очередь ответную откровенность, но только письменно. Когда Аня вернулась из ванной, то застала меня с таким выражением лица, что тут же решила поинтересоваться, все ли у меня в порядке. Я указал на монитор, чтобы дать ей прочесть, но вовремя спохватился. Не вдаваясь в детали, я только объяснил, что Валерия Викторовна предлагает мне совместную творческую деятельность в виде написания романа. А дальше на ничего еще не успевшую толком понять Аню обрушился поток моего возмущения. Аня то и дело удивленно пожимала плечами.