Екатерина Кармазина - Идеалист

За обедом говорили об отъезде. Было два варианта, две даты: завтра на поезде и еще через два дня на автобусе. Виталик спросил, кому приобретать билеты на поезд. Как только Юля подняла руку, я тоже поднял. Поездом мы ехали вчетвером — Юля, Лика, Галя и я. Все остальные оставались еще на два дня.

За целых двадцать дней вывести Юлю на откровенный разговор мне так и не удалось. Работали мы с ней на разных участках, в лагере она все время была чем-то занята. В дождливые дни мы были у себя в палатке или под навесом на кухне. Юля помогала дежурным или читала. Как-то раз я подошел к ней, в руках она держала Платона и пригласила меня присесть. Она читала, а я сидел рядом, потом ушел. Бывали дни, когда я проводил время в городе, и мы виделись только за ужином. Я хорошо помню день, когда лил проливной дождь, нам надоело сидеть в палатке, и мы вышли к остальным под навес. Уже сидя на лавочке, мы продолжили игру в карты. Юля была рядом и что-то делала по хозяйству. Мы пригласили ее в игру, но она лишь глянула на нас с сожалением. Позже я подошел к ней и спросил, в чем дело, на что она, вздохнув, с печалью в голосе ответила: «Это я виновата. Раз вы играете в азартные игры, значит, я что-то делаю не так». Сблизился я с ней после экскурсии, весь тот день я был возле нее, и, хоть мы мало говорили, чувствовал, что связь установлена. И теперь мне предстояла с ней дорога домой.

Со всеми, кто оставался в лагере, мы попрощались, но у нас были провожающие. Меня провожала Аня, а Юра вызвался помочь нести вещи девушек, ясное дело, чтобы быть с Аней. Мы сидели на остановке в ожидании автобуса. Я взял в дорогу воды и купил всем по мороженому и соку. На этот раз Юлия не отказалась. Автобус подъехал точно по расписанию, и, к моему удивлению, Юля села не с Ликой, а со мной. Я пропустил ее к окну. Автобус еще долго стоял. Аня с Юрой не уходили. И тут я увидел их прямо перед нашим окном. Он притянул ее к себе и, не замечая никого и ничего вокруг, страстно целовал. Я не верил своим глазам, а во взгляде Юли снова была печаль, такая же, как при нашей игре в карты. К счастью, автобус тронулся, они оторвались друг от друга и махали нам вслед. Это было по-мужски, не то что Виталик. Но лучше бы я этого не видел. За такую смелость я Юру зауважал.

Мы приехали рано, до поезда оставалось около двух часов, и, чтобы не сидеть в здании вокзала, Юля предложила отыскать какой-нибудь двор, где было бы уютно и не так утомительно ждать. Я оставил их с вещами, а сам отправился на поиски подходящего места. Долго искать не пришлось, вскоре я привел их в тихий дворик с ухоженными палисадниками. Мы сидели, болтали и даже не заметили, как пролетело время. Так мы прощались с летом и этими местами, и нам не хотелось уезжать.

В поезде Галя и Лика заняли верхние полки и вскоре уснули. Мы с Юлей сидели друг против друга. Я предложил заказать чай, она не отказалась и на этот раз. Мы пили уже второю чашку с вафлями, которые я приобрел у проводника. Я рассказал ей об одном фильме, сюжет которого меня когда-то впечатлил, завязалась беседа. Я решил вернуться к тому эпизоду, когда в лагере она сказала, что в чем-то виновата и что-то не так делает. Я хотел узнать причину печали в ее глазах. Оказывается, вину за действия кого-либо из участников нашей группы, которые в ее понимании не являлись благочестивыми, она брала на себя. Регулярные игры в карты, обособленность нашей братии, то, что в городе мы с ребятами иногда выпивали по бутылке пива, а еще в связи со слишком свободным поведением некоторых членов нашего Братства Юля пришла к выводу, что несостоятельна как руководитель. Под свободным поведением, думаю, она имела в виду Веру с Анатолием, Аню с Виталиком и Юру с Аней. Говорила она об этом совершенно серьезно:

— Значит, я не умела вас заинтересовать, развлечь, придумать что-нибудь достойное. Значит, у меня не хватило на это личной силы. Ну ничего, может быть, когда-нибудь я достигну должного уровня.

Я хотел возразить, что мы взрослые люди и сами несем ответственность за свои поступки, мысли и увлечения, но подумал, что основными «нарушителями» в ее понимании являлись ребята, не состоящие в Братстве. Затем Аня, давно охладевшая к Братству, ну и Анатолий с Верой, которые прослушали лекции только второго и третьего семестров после вводного курса. Парни-каратисты были хорошими ребятами и общее дело делали исправно, просто в их головах еще не было навязанных Братством условностей. Чем они отличались от остальных? Они были дружны между собой больше, чем со всеми остальными, и занимались не в Братстве, а в спортивной секции. Других отличий я не видел. Они мне нравились больше всех, кто был в лагере, я подружился именно с ними. Мне нравилась их непосредственность, эмоциональность и открытость. Пару раз прозвучал не очень приличный анекдот, на этом, пожалуй, и все. В том, что мы играли в карты, я не видел ничего предосудительного. Я и в детстве играл в карты с бабушкой. В том, что ребята занимались спортом и тренировали свое тело, я также не видел ничего плохого. Виталик когда-то рассказывал Ане, что в Братстве это не поощряется и что именно из-за того, что он не хочет бросать спорт, он не в почете и не продвигается в иерархии. Пиво мы пили из чистого любопытства, чтобы попробовать местную марку. Ну а то, что мы с Юлей увидели в окне автобуса перед нашим отъездом… парень был молод, красив и влюблен. Влюблен был и я, поэтому в душе я даже завидовал его дерзкой решимости. В сравнении с ним Виталий — ни рыба ни мясо. Теперь я даже не мог ревновать к нему Аню. Между девушкой и Братством он выбрал второе, при этом не пользовался в нем особым успехом. Аню я не осуждал, так как знал об их с Виталиком недавнем разговоре. Оказывается, член Братства должен согласовывать свой выбор с ними. Если учителя Братства дают добро, парень и девушка становятся парой и даже женятся. А Виталий сам выбрал Аню, без одобрения учителя. Правда, приведя ее в Братство, он собирался его получить. Но не судилось из-за меня и моих выходок. Для Ани эта новость стала последней каплей. Поэтому она и ответила на Юрин поцелуй.