Сергей Магомет - Сильные впечатления

— Этто нас обеих постигло… несчастье, — выговорила Маша, судорожно хватая ртом воздух и, достав из сумочки мамину фотографию, протянула ее администратору.

— Еще раз примите мои соболезнования, — кивнул тот с таким значительным выражением, словно его соболезнования были чемто вроде чудодейственных витаминов, возвращающих интерес к прелестям жизни. — Вы ее дочери, то бишь сестры, — продолжал он, бегло взглянув на снимок. — Я сразу уловил сходство. Вы прекрасные дочери, раз желаете отдать последний долг вашей маме по полной программе. Мы сделаем все, что полагается в таких случаях. Нам нужно лишь определиться с вашими вкусами на это счет…

Катя смотрела в окно с выражение абсолютной непричастности ко всему происходящему, но, когда администратор умолк, поспешно проговорила:

— Моя сестра сделает все распоряжения.

В данном случае, Маша никак не могла пожаловаться на то, что сестра забивает ее инициативу и ревнует к матери. Администратор понимающе кивнул и принялся листать громадный каталог ритуальных услуг, слюнявя палец быстрым, как у ящерицы, языком.

— Итак, перед вами широчайший выбор, — сказал он. — Вы найдете здесь цены на все услуги, а также на все то, что может понадобиться вашей дорогой маме…

Маша подумала о том, что, наверное, нет ничего странного, что ежедневное пребывание в смердящей ауре смерти делает человека слегка идиотом.

— …Всевозможные гробы, — продолжал администратор, — венки, аренду помещения для предварительного прощания с телом, а также ритуального зала, включая музыку и, естественно, соответствующий транспорт, чтобы привести вашу дорогую маму и всех близких родственников на кладбище…

Даже если он слегка идиот, то не больше того, чем требует от него профессия. Может быть, в данном случае это лишь издержки его добросовестности. Если бы Маша, к примеру, поинтересовалась, сколько стоит похоронить человека, завернув его в целлофан и зарыв на огороде между грядками с картошкой, он бы, пожалуй, не моргнув глазом, полистал свой замечательный каталог и назвал цену.

— …причем цена указана независимо от расстояния, если оно не превышает пятидесяти километров. Если превышает, то следует приплюсовать дополнительный километраж, помножив его на соответствующий коэффициент, указанные в условных единицах… У вас возникли какиенибудь вопросы? — поинтересовался администратор.

Однако у Маши не возникло абсолютно никаких вопросов. Кроме нарастающей могильной жути, которой веело на нее из кондиционера, качающего тудасюда кладбищенский воздух, Машу ничто не волновало.

— Мне все ясно, — сказала она.

— Очень хорошо, — кивнул он и, не удержавшись, потер ладони. — Можете ни о чем не беспокоиться. Мы сделаем все необходимое.

Последний его жест, видимо, означал: вздохните свободно, ваша мама теперь в надежных руках.

— Спасибо, — сказала Маша. — Большое спасибо.

В ответ он скромно наклонил голову: о чем, мол, разговор, это наш святой долг.

— А теперь… — сказал он, поднимаясь и поглаживая себя по голове, — прошу пройти и осмотреть конкретные образцы нашего ассортимента.

Маша покорно поднялась, хотя колени у нее чутьчуть дрожали. Она вопросительно взглянула на Катю.

— Если ты не возражаешь, — взмолилась та. — Я пойду в машину. Чтото я нехорошо себя чувствую.

И вот так было всегда. Что бы там Катя ни говорила об эгоизме младшей сестры.

Машу провели в помещения, где пахло сосной, дубом и лиственницей. А также какойто синтетикой. Оглядевшись и обнаружив вокруг себя сплошные гробы, Маша почувствовала, как к горлу подкатила тошнота. Мать была мертва, а ей, ее дочери, предстояло выбрать поприличнее и поудобнее гроб.

— Не могли бы вы сами… — проговорила она.

— Естественно! — воскликнул он и, безусловно довольный и гордый, что его хозяйство произвело на гостью подобающее впечатление, проводил Машу к выходу.

— Еще раз большое спасибо, — сказала она, прощаясь.

— Я вас узнал, — шепнул он. — Ваши репортажи всегда бесподобны! Милости прошу к нам в любое время!

Маша подумала, что, наверное, это уже ни что иное, как слава.

Погода была переменчива. Когда они вернулись на Патриаршие, снова разразилась гроза. Усевшись перед электрическим самоваром на кухне, они смотрели в окно. За исключением бабушки, которая, обессилев, спала у себя в железной кроватке. Ливневые потоки неслись с неба и вспучивали поверхность пруда. Грозы над Патриаршими были для Маши не художественной метафорой, а одним из первых впечатлений детства.