Елена Четвертушкина - Нетленка

…Четверговый гость, спасший меня от Напомника, и задавший столь бестактный вопрос про тотем, немножко подождал, а убедившись, что я, так сказать, бездумно дрейфую по волнам памяти, позволил себе осторожно спросить:

— А тотем-то здесь при чем?

Я встрепенулась, вынырнула из воспоминаний и тяжело вздохнула:

— Сказала же, что это долгая история. И я, как пострадавшее лицо, имею право привести все аргументы в своё оправдание…

— Зайчик, — удивился гость, — с каких это пор пострадавшие должны оправдываться?

— Слушай. Как тебя зовут?

— Тойво. А что?

— А то, что тебя зовут Тойво, а меня — Зоринка. Тебе бы понравилось, если б тебя вдруг стали величать… э-э-э… Леопардом с вершины Килиманджаро ?..

— Тебя так весь город зовет! Я не думал…

— Вот. Вот с тех пор, как никто не подумал, с тех пострадавшие и оправдываются.

— Ага, — усмехнулся Тойво, — похоже на страшную интригу…

— Очень страшную, — заверила я. — Только давай погодим чуток — в горле пересохло.

— Не проблема, — покладисто кивнул собеседник, — полон котелок медовухи, мы и выпили-то всего ничего.

— Слушай, Тойво, а это нормально, что я есть хочу?

— Нормально. Я, признаться, тоже без ужина.

— Учти, — сказала я, внимательно за ним наблюдая, — я тут шейпов дожидалась, как дождя в пустыне…

— Зачем? — удивился Тойво.

— Масса вопросов накопилось. Понимаешь, я мало того, что не абориген, так ещё и пишу. Ну, книжки пишу. А про вас мало кто может что-то толковое рассказать…

— Как и про вас, — неожиданно развеселился Тойво.

— Про зайцев? — нахмурилась я.

— Упаси Дорога — про гринго. Так что извини, допрос будет паритетный. У кого же ещё спрашивать, как не у тебя?

— Э-э-э… — протянула я, несколько озадаченная. Тойво засмеялся:

— Нет уж, не отвертишься. У тебя накопились вопросы к шейпам — отлично, но ты даже не представляешь, сколько вопросов накопилось у шейпов к вам.

— Ну вот, — расстроилась я, — так и знала… Про тотем?

— Дался тебе этот тотем, Зоринка! — расхохотался Тойво. А потом прищурился и произнес: — Какой он, этот слонопотам? Неужели очень злой? Идет ли он на свист? И если идет, то зачем?.. Любит ли он поросят, и как он их любит?.. — и, убедившись, что мое собственное лицо тут же сделалось глупым от потрясения, предложил, как ни в чем не бывало: — давай-ка поедим. А потом ты мне доскажешь про тотем.

В окнах не было видно уже совсем ничего, несмотря на работающий прожектор, в каминной трубе завывало, спать не хотелось совершенно. Я быстро приготовила на кухне яичницу с домашней колбасой и холодными лепешками, сварила кофе…

История про землетрясение имеет только то касательство к главной теме, что после неё у Хэмфри сложилась мерзкая привычка шастать к нам по любому поводу. Он работал в филиале недавно — сменил на посту Мэфа Агана, которого забрали от нас в Центр. Вечная история: мы тут кадры вербуем, жизни учим, натаскиваем, а потом у нас их забирают туда, где без них полный зарез, — но почему-то абсолютно некому их вербовать, учить и натаскивать.

Конечно, мы не манкировали обязанностями — не филонили, не играли на компах в стрелялки и бродилки, не пьянствовали в рабочее время; и всё-таки регулярные визиты начальства нервировали. И ладно бы мы с Джой, мы уже давно научились быстро привыкать к чужим закидонам, но вот Батя… Впрочем, он молчал, хоть и хмурился. Может быть именно поэтому визиты Директора в наш отдел, и без того слывший стрёмным (мало кто понимал, чем на самом деле занимается отдел Свободного Поиска), вскоре приобрели прямо-таки инфернальный характер. То на Хэмфри упал с притолоки Юта, вешавший над дверью очередной лозунг: « Если ты спокоен, а вокруг тебя в панике с криками бегают люди — возможно, ты просто ни шишиги не понял… »; то его чуть не переехала Джой, примерявшая купленные сыну Чику роликовые коньки; а потом… Собственно, потом и стряслась история с Зайцем.

Как водится, в роли спускового механизма выступило совершенно невинное событие. Просто в один из вечеров на Святках, сидючи в недавно придуманном и устроенном нашим отделом, а точнее Германовыми мальчишками, клубе «Золотая десятка», мы с Джой, вместо того чтобы веселиться, совершенно погрязли в разговоре о методах высадки рассады. Наш огород на Собачьем Хуторе исправно поставлял провизию не только в семьи, но и на гостевые столы, а новый клуб открывал новые возможности сбыта продукции: копаться в земле мы обе обожали, росло у нас все как бешеное, только успевай перерабатывать и раздаривать… Ребята, которым в рабочее время вечно не хватало общения, огорчились нашей замкнутостью, но уважили начальство — позубоскалили, и отстали.