Елена Четвертушкина - Нетленка

— Яков! — рявкнула я.

— А? — он заглянул в дверь моего «аквариума».

— «Первы». Это что такое?

Он тупо уставился на меня, вспоминая, и радостно сообщил:

— «Первы» — это перспективы! Причем прекрасные, насколько я помню…

— Ты когда писать станешь нормально, ирод?! Вали работать…

…Так, что мы имеем… Мы тут, стало быть, имеем перспективы. Какие же именно прекрасные перспективы мы имеем? — я сверилась с текстом: «по работке». Разрази меня гром, что же это такое?.. Яшка ушел, и я, хмурясь, принялась дедуцировать: работке… ра-бот-ке… работнике? — не то… разработке, вот оно. Фигурант нуждается в помощи — это тревожит, но тут, оказывается, прекрасные перспективы по разработке темы… И что? — я глянула в эпистолу, но венчавшее её «Линь взёт на ся» опять вышибло меня из колеи. Всё. Кончилось моё терпение. Послать Якова с его закидонами… в попу, в самом деле. Пускай немедленно перепишет, а факсимиле я на коридоре вывешу, на позор и поношение. Пусть его коллектив воспитывает, не докладная, а кроссворд — совсем распоясался, бездельник!

В этот момент позвонил наш Директор Хэмфри.

— Привет, — сказал он, как всегда сдержанно, — ну, как вы там?

— И тебя с Рождеством, — отозвалась я, — народ в поле, убитых нет, в околотке никого.

— Молодцы! Орлы… Краса и гордость. Придется премию вам дать, как думаешь?

— Неплохо бы, — согласилась я.

Чего уж там, последнее время ребята работали без продыха.

…Суонийца-Мику затребовал тогдашний Президент — Микада: родная наша Суони собирается подписывать судьбоносный нефтяной договор с одной зарубежной фирмой, а дело стопорится — то член Совета Директоров под машину попал, то секретарша из окна выбросилась… Может, сама, а может помог кто. В общем, что-то не то происходит в солидной фирме, и Президенту срочно необходим профессионал со стороны, но — свой в доску. Президент — ставленник ЦКС, пренебречь его просьбой некрасиво, и дельтовец Мика уезжает.

…В Куатраке неожиданно вздымается некая террористическая организация, наводящая ужас на мирных граждан не столько жестокостью терактов, сколько полным отсутствием хоть какой-нибудь политической программы. Группа состоит из этнических имперцев; в местном филиале ЦКС имперцев с достаточной подготовкой нет; Треф собирает вещи, пакует в походную шелковую бумагу фамильную катану и уезжает — внедряться, рисковать, готовить захват.

…Не успела я вернуться с аэродрома, — всегда провожаю лично своих людей на дело, такая уж традиция, — навстречу бегут ходоки из Информационного: на проводе Файрлэндский филиал. Просят кого-нибудь покрепче нервами, так как в Файрлэнде сидит в тюрьме и очень хочет сбежать бандитская рожа, пойманная с великими трудами, а дать ей сбежать — значит провалить блестящую операцию по ликвидации международного трафика по контрабанде оружия… Марко старательно рисует на бицепсе сакраментальное «Не забуду мать родную», подмигивает мне — «о тебе пишу, командор…» — и тоже уезжает: жрать тюремную баланду, базлать с сокамерниками и смотреть в оба.

Оставшиеся и заскучать не успели — факс из Коламбы. Там идет гигантское расследование, начавшееся с карманной кражи и кончившееся обвинением в коррупции, и смертность среди Генеральных прокуроров уже тянет на книгу рекордов Гиннеса. Просят оперативников высокого класса — для охраны и предотвращения. Юта с Лисенком влезают в бронежилеты и прощаются со мной. С нашмыганными слезами, охламоны!

Только я собралась обалдеть от пустоты в отделе, как позвонили из Центра: Нырок, возглавлявший ещё мною созданную Акзакскую группу, влип по линии Крысиного Короля. Оперативников из Центра его Крысиное величество всех знает в лицо (издержки личных отношений). Я хмурюсь и говорю Белому Клыку:

— Десять негритят пошли купаться в море, понял? Батя после ранения, а сама я уж точно не поеду, обобьётесь. Так что давай, иди к Саблю, бери его за шиворот и выясняй, что есть на сегодня по Акзаксу, то есть по мышам. И посерьезнее там — где я им буду искать другого такого спеца, как Нырок…

Насчет шиворота, конечно же, была фигура речи. То есть, это я так думала. Хитрый же Клычок, плюнув на приказ быть посерьезнее, решил совместить приятное с полезным: наслушавшись о Сабле, что тот непревзойденный мастер по карате, Клык надумал повторить подвиг Фрэнка времен Акзакса: дать себя побить, чтобы поживиться новым приёмчиком. Опыт закончился феноменальным конфузом: через пять секунд ровно Сабль, взятый за шиворот педантичным Клыком, и, естественно, оказавший бешеное сопротивление, лежал у ног потрясенного агрессора. То ли слава его пережила себя, то ли нечему было учить бывшему Крысиному Королю выкормыша Дельты… Я прибежала по звонку закисшего от смеха Люка, молча постучала согнутым пальцем Клыка по лбу, и он, напуганный до икоты реакцией Сабля — известного на весь филиал скандалиста, — уехал без всякой подготовки. Правда, за него я почему-то совсем не беспокоилась.