Йоав Блум - Руководство к действию на ближайшие дни

Но с тех пор мы немного подучились. Мы выяснили, что мы тоже всего лишь ступенька эволюции. Что между животными и говорящими существами нет принципиальной разницы, всего лишь мутировали несколько генов, сложились такие условия среды, в которых мозг смог немного подрасти, – в общем, совершенно случайный ход событий, в результате чего овца отправилась по одному пути развития, а мы – по другому. Вдруг мы поняли, что нет ступеней, есть одна ровная плоскость – может быть, с небольшим наклоном, но уж точно не ступени. Мы все – атомы, которые колеблются и собираются в молекулы, а они – в клетки, а они – в тела со сложно организованным поведением, которое мы называем «жизнью» – это слово мы сами придумали, но его значения не знаем. Мы действительно случайно перестали рычать и начали говорить словами, но это не делает нас более возвышенными и принципиально иными.

Это всего лишь еще одно происшествие – и не более того. Мы бродим по земле, полные тщеславия и чувства собственного достоинства, хотя бытие – это всего лишь зевок Вселенной на пути к энтропии. Знаешь, что такое энтропия? Не важно, сейчас уже не время учиться. Главное, что люди стремятся не к истине, а к удовольствиям; ту или иную истину мы изобретаем в зависимости от того, что нам сейчас нужно. Но знаешь что? Вся жизнь, вся эта последовательность – это всего лишь тормозной путь на дороге, по которой Вселенная катится к своей гибели. Это простая истина, которую мы отказываемся признать.

Сами рванулся было, чтобы встать. Его застывшие мышцы вдруг напряглись, он протянул руку к шероховатой стене и попытался подняться, но картонка выскользнула из-под его ног. Он оцарапал руку о стену, ударился коленкой о мостовую и рухнул на землю всем телом, лицом вниз.

– Что ты собираешься сделать? – сказал человек на табуретке. – Только не вздумай удирать. Мне же придется застрелить тебя прямо сейчас – ты и метра не успеешь пробежать. А я не хочу спешить. Не комкай финал. Ты должен мучиться долго. Он любит, когда я треплю вам нервы, перед тем как застрелить; он любит видеть, как вы дрожите от страха. Не надо прерываться раньше времени, хорошо?

Сами тихо выл, изо рта капала слюна.

– Так о чем бишь я? – продолжил мужик с пистолетом. – А, об истине. Истина проста. Она такова: люди – это уродские создания, полные тщеславия, которые равнодушно и отупело слоняются по свету и пытаются схватить все, что попадается под руку. Они удовлетворяют разные свои желания, судят, но стараются не быть судимыми, называют стоны своего алчного сердца мечтами и презирают всех, кто не такой, как они. Они – тысячеголовое чудовище, каждая голова хочет чего-то своего, и в конечном счете они перегрызают друг друга.

Иногда по ночам, думал Сами, здесь проезжает патруль. Следит, чтобы все было тихо. Обычно фары его будили – и это раздражало, но сейчас он так жаждал увидеть это мигание в конце переулка. Может, и этой ночью проедут? Ну вдруг?

– Пройдись по улице, посмотри на людей, – продолжал человек на складной табуретке. – Все, кого ты увидишь, даже самая прелестная девушка на этой проклятой планете, – все они не более чем куски мяса, которые потребляют пищу и исторгают дерьмо. Миллионы кожаных мешков с дерьмом, населяющих этот мир, то наполняются, то опорожняются.

Вот тебе и истина. Неживая природа и говорящие существа находятся на одной плоскости, и разница между ними очень мала – всего лишь в уровне сложности их организации. А не в принципе их существования. Тот, кто становится человеком, не поднимается на более высокую ступеньку. А тот, кто становится частью неживой природы, не опускается. Жизнь не чудо, а смерть не трагедия. Это две точки на одном и том же графике – и все. Убийство – не такое уж великое дело, убить – не больше чем сорвать цветок или раздробить скалу на мелкие камни. Через полминуты пуля из моего глока пройдет через твой череп, проделает в тебе дырку и превратит тебя из мешка, производящего дерьмо, в неживой предмет. Так что ни тебе, ни мне не нужно расстраиваться по этому поводу. Это почти как проколоть воздушный шарик шампуром. Раз – и все, был шарик – и нету.

Бомж на картонке уже не слушал. Его мозг лихорадочно пытался обдумать возможность сбежать. Ужас парализовал его, мысли крутились вокруг одного и того же – приходили к одним и тем же решениям, которые оказывались бесполезными, и возвращались к начальной точке.

Нет. Не может быть, что все закончится именно так.

Человек на табуретке поднял пистолет к свету и взвел курок – холодно звякнул металл.