Йоав Блум - Руководство к действию на ближайшие дни

Услышав скрежет за дверью, он поспешно дочитал последние слова главы и закрыл книгу.

– Ты уже давно не спишь, да? – спросила Оснат.

– Да, – ответил Бен. – Я проснулся и вспомнил, что вы заперли меня снаружи. Думаю, я тут хожу уже часа полтора. Если до этого я очень смутно помнил эту комнату, то теперь мы, так сказать, лично знакомы. Я теперь знаю здесь на полу каждую плитку.

– Извини, я поздно встаю, – сказала Оснат. – Всегда говорила себе, что хоть ранняя пташка и ловит букашку, но ранней букашке не позавидуешь. И пока я не узнаю, кто я – пташка или букашка, – лучше не буду рисковать.

– А где мадам Вентор?

– Ушла. Сказала, что хочет поговорить с несколькими людьми – посоветоваться, порасспросить «народ на улице», что-то такое.

– А. Понял.

– Извини, что мы тебя оставили здесь.

Бен попробовал отрицательно покачать головой, но вдруг осознал, что делает странные движения – как будто у него прихватило спину.

– Ерунда, – сказал он. – Зато тем временем я почитал несколько интересных книг из вашей библиотеки.

– Из библиотеки Вентор, – уточнила Оснат. – Я не имею к этому всему отношения.

– Не вопрос, из библиотеки Вентор, – согласился Бен. – Кстати, как ее зовут?

Оснат отхлебнула кофе из кружки, оперлась на дверной косяк. Она была в синих спортивных штанах и белой армейской футболке – надела что под руку подвернулось.

– Понятия не имею, – ответила она.

– Как долго ты работаешь здесь?

– Несколько лет. Четыре, четыре с небольшим.

– И ты не знаешь, как зовут твою начальницу?

Она пожала плечами:

– Нет. Я всегда обращалась к ней «мадам Вентор», и этого как-то хватало. Я даже не уверена, что она сама помнит, как ее зовут.

Оснат вошла в комнату, взяла стул и села напротив Бена.

Он сделал глоток и почувствовал, что кофе чудовищно горький.

– Как тебе кофе? – спросила она.

– Мм… неплохо… – выдавил он и сделал еще глоток этой отвратительной жидкости – в качестве доказательства. – Даже очень вкусно. Спасибо.

– Да что ты! – сказала Оснат. Она вытащила из кармана штанов несколько бумажных пакетиков. – Тогда добавь сахара, и он будет вообще обалденным.

Бен закусил верхнюю губу и взял один пакетик. Разорвал его, высыпал сахар в кружку.

– Я просто хотел проявить любезность, – оправдался он.

– Не страшно, я понимаю, – улыбнулась Оснат. – Я ведь не знала, сколько сахара ты кладешь.

– Да-да. Конечно.

Он помешал кофе в кружке, сделал еще глоток – на этот раз было уже куда терпимее.

– Как тебе спалось? – спросила Оснат.

– Отлично, – сказал Бен. – Спалось хорошо, кровать очень удобная и…

Он посмотрел на нее, увидел легкую улыбку на ее лице и вздохнул:

– Отвратительно. Спалось просто ужасно. Эта раскладушка – полное говно, все время скрипит, матрас очень тонкий, какая-то пружина впилась мне прямо между лопаток. Не знаю, сколько часов я смог проспать. Даже сейчас, когда я сижу на ней, и то проваливаюсь.

– Да ладно?! – Оснат вопросительно подняла бровь. – А я так люблю на ней спать!

Бен подозрительно на нее посмотрел, она рассмеялась. Он растерянно улыбнулся, отвел взгляд, и они снова принялись за кофе, делая синхронные глотки.

– Откуда ты знаешь Вольфа? – спросила Оснат.

– Как-то я делал репортаж о людях из его дома престарелых, – сказал Бен. – И вышло так, что мы подружились. Я приходил раз в неделю или две, играл с ним в шахматы, разговаривал. Он был… мм… не таким, как все. А ты как с ним познакомилась?

– Когда я начала здесь работать, официально владельцем паба был он, и собеседование при приеме вел он. Иногда мадам Вентор просила меня навестить его в доме престарелых и рассказать, как тут дела, или передать письма – они все еще приходили ему сюда, на этот адрес.

– Он долго здесь прожил?

– Да, пока не переехал в дом престарелых. На третьем этаже, над квартирой Вентор. И да, у нас тоже был особый ритуал: я приходила и приносила какой-нибудь новый крепкий напиток, который мы получали. Ему страшно нравилось их пробовать. Иногда я забегала к нему, просто чтобы поговорить. Все думали, что я его внучка. Он был настолько не похож на обычных стариков! Внутри – как будто ребенок.

– И все эти истории…

– Да, – сказала Оснат. – И все, что он говорил о жизни. У него был такой острый, пронзительный взгляд. Тихая радость человека, который немало повидал, а теперь отдыхает, довольный собой. Мне нравилось, как он всегда говорил, что не важно, куда судьба тебя забросит…