Модест Осипов - Сказки для себя

© Модест Владимирович Осипов, 2016

© wearegoat Ltd. London Студия, дизайн обложки, 2016

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Шёл и знал. Он шёл по вагону и знал, слышал все их мысли, чувствовал взгляды многих глаз, открытых и закрытых. Он шёл и незаметно улыбался, в переполненном вагоне без труда находил себе путь, никого не отталкивал, даже будто и не касался никого. Улыбался себе самому и одновременно всем. И каждый что-то слышал в этой улыбке.

«Валентина Григорьевна, Ваша нога проходит, Вы скоро сможете ходить без палки. И сын вам напишет, в субботу загляните в почтовый ящик».

«Стас, она вернётся. Только не бей её больше. Никогда. Запомни, никогда».

«Лена, мама купит тебе эти туфли. Получит зарплату и обязательно купит».

«Сергей Михалыч, да не уволят тебя с работы!»

Я узнал его по этой улыбке, по глубине глаз.

— Здравствуй, — подумал я.

— Здравствуй, Яшка, — улыбнулся он. — Хочешь попросить о чём-нибудь?

— Пускай троллейбус сразу подойдёт. И чтобы капитанское место в нём было свободно.

— Подойдёт, — улыбнулся он и пошёл дальше.

Мы вместе выходили из метро, я шёл чуть сзади и пытался приноровиться к его шагу. «Не надо», — молча попросил он.

Подошёл троллейбус. Я мельком взглянул в его сторону — «Спасибо!» — «Не за что». — Солнце сквозь дырку в облаках освещало его. Он быстро шёл, и яркий луч шёл за ним. А никто и не заметил…

Неделю мы здесь. Неделю назад мы забрели в этот сквер, ты обернулась случайно и… Я раньше не знал тебя такой — увлечённой, очарованной, мечтательной.

Днём — парки, музеи, магазины. Нотр-Дам. Тюильри. Версаль.

А потом приходит вечер, последний тёплый вечер этой осени, последний наш вечер в Париже, и солнце тонет в Булонском лесу, и мы листаем уютные улочки — каждый раз по-новому, и скамейка в сквере — наша скамейка — уже ждёт нас, и ты становишься сказочно-задумчивой, молчаливой и смотришь в бесконечность, на море огней под холмом, долго-долго смотришь не отрываясь и куришь «Уинстон» — сигарету за сигаретой, бросаешь и закуриваешь новую, и огни города отражаются в небе — звёздами…

— О чём думаешь? — спрашиваю.

— Да так, ни о чём, — ты не расскажешь, ты думаешь о своём.

Какая всё-таки красивая! В поздних сумерках, под волшебными этими фонарями оливковая кожа стала бронзовой, чуть волнистые волосы в беспорядке — ветер тоже любит тебя, глаза… А глаз твоих я не вижу — ты смотришь на город.

Вдруг, перебив тишину, ты просишь у меня монетку и неумело кидаешь её вдаль. Мы уходим, уходим, чтобы вернуться когда-нибудь. Звёздочка последней сигареты падает на мостовую…

— Машка, хочешь… Хочешь, я тебе сказку расскажу? — я не знал, что говорить, как говорить. Машка сидела за столом в маленькой, бывшей моей, комнате, рисовала что-то, зачёркивала, рисовала снова.

— Хочу, — ответила она. Тихонько так.

— В одном сказочном королевстве жила-была принцесса по имени Виктория…

— Вика? Как мама? — Машка улыбнулась, отложила карандаш.

— Да, — я тоже, наверное, улыбнулся. Хорошо, что дочка сейчас у бабушки.

— Да, как твоя мама. Она была очень хорошей принцессой, и в королевстве у неё всё ладилось, и все её любили…

— А принц у неё был?

— Нет, — говорю. — Вот принца-то у неё и не было. Подумала она, подумала, да и оставила мудрого старого Советника управлять сказочным королевством, а сама отправилась в дальние края счастье искать. Долго она путешествовала, много повидала, многих повстречала, со многими познакомилась. А потом встретила меня, и мы сразу подружились. А через два года родилась у нас Машка.

Я поцеловал дочку в нос.

— Папа, а ты разве принц? — спросила она.

— Нет, наверное. Но нашей принцессе Вике я почему-то понравился. И дочка у нас такая вот замечательная, совсем как маленькая принцесса.

Машка смущённо посмотрела на меня. Господи, как же они похожи!

— Семь лет мы с Викой были вместе, но недавно в её королевство пришла большая беда.

Я вынул из кармана маленький серебряный колокольчик — Викин талисман. Мы привезли его когда-то из Италии, из первой нашей поездки.