Елена Донина - Бус

Словно джентльмен, уступающий любимой даме в очередном капризе, Глеб поставил тонкое фарфоровое блюдце с золотым ободком на стол, откинулся на спинку стула и для большей убедительности, закрыв глаза, похлопал сытое брюшко.

— Ой, спасибо, накормили!

— На здоровье! — ответила Илва, но её интонация снова просигналила о недосказанности, а скручивающийся тонкий дымок такой же тонкой сигареты ускользал вверх и терялся где-то в слоях атмосферы прошедшего праздника.

Глеб вопросительно двинул бровями.

— Хорошенькая, но не в твоём вкусе, — авторитетно заявила Илва.

Глеб ухмыльнулся, словно этого и ждал.

— А ты знаешь мои вкусы?

— Немного знаю, — намекала Илва на свою несхожесть с Викой. — Совсем немного.

Моя Каменная морда добавила Глебу разочарования — ещё немного и я бы почувствовал себя предателем. Его опасения, что Вика не в его вкусе, и всё что у него есть, всего лишь фантазии, снова подтвердились. У каждого — у Вовы, Илвы и меня — был свой мотив, и мы его дурачили.

Глеб не разговаривал со мной весь вечер, словно перестал меня видеть. Это было обидно, но я понимал, что правильнее его не трогать, да, и что можно было сделать? Сказать, не переживай, Глеб, ты ей нравишься? Я был согласен с Илвой, совершенно точно определившей уровень опасности, исходящий от Вики. Это не Люся, перелетающая из квартиры в квартиру — она работает «на выездах» (так она сама говорила), то есть на дому, то есть на домах.

Вика была во вкусе Глеба, и не только внешне (уж я точно его знаю), но и душевно-характерно. Это трудно объяснить, но это видно и ощутимо. И Глеб, не видящий, но чувствовавший это ранее, пусть и с моей глупой подачи, но убедился в этом, и это его, безусловно, осчастливило. Казалось бы, и я должен быть счастлив, но я не был готов делить Глеба с кем бы, то, ни было, даже с Викой. Я не мог смириться и принять, что для него она вдруг стала важнее всех, важнее меня, в том числе.

Несмотря, на уверения окружающих и некую фантастичность, которая Глеба, по-моему, пугала не меньше меня, он влюбился. И он решился, и стал с ней сближаться.

Всё началось следующим утром.

Глеб попросил Вику сходить с ним в супермаркет. Наплёл, что у нас (тут же улыбнулся, мол, по привычке, оговорился), у него провизия на нуле. Информация, о том, что продовольствием у нас заведовала Нинель Юрьевна, была мгновенно засекречена и не подлежала огласке.

Вика, конечно, рот до ушей, ответила, что как раз сама собиралась, и как была всё в том же плюшевом костюме и с небрежным пучком на голове, нырнула в кеды и выскочила на лестничную клетку, оставив, спящего Женьку одного. А Глеб-то нарядился — джинсы, рубашка-поло и ветровка, в любимых очках. Ну, прямо парад нестыковок!

Глеб спускался, как всегда, держась за перила, я шёл впереди, показывая дорогу, но Вика, хитрая кошка, взяла его под руку. Глеб не протестовал.

На первом этаже мы столкнулись с Запятой, хозяйкой квартиры №21. Фигурой она больше походила на приплюснутый вопросительный знак — маленькая и горбатенькая, но все звали её именно Запятой. Несмотря на свой уважаемый возраст (годилась Глебу в бабушки), каждый день последние лет пятнадцать, Запятая ходила на рынок с коляской, набитой старыми книгами, часами, сахарницами, пластмассовыми игрушками и даже туфлями, в которых полвека назад сама бегала на танцы.

Раньше на рынок её сопровождал кот Стёпка, но пару лет назад он пропал. Запятая продолжала надеяться на его возвращение, и, проходя по неизменному маршруту, то и дело останавливалась и высматривала и звала своего ненаглядного. Мы были со Стёпкой почти ровесники, но в отличие от меня, чтобы найти хозяина, он не проходил обучения — хорошая жизнь ему досталась в наследство по материнской линии — от кошки Веснушки. Запятая обожала Стёпку, а он одаривал её откормленным, гордым и ленивым взглядом — кот был весьма колоритный.

Каждый раз, завидя нас, Запятая останавливалась и так жалостливо смотрела на Глеба, что-то проговарила, мотая головой, того и гляди заплачет, мол, пусть я и бедная, и горбатая, но зато не слепая. Но когда она увидела с нами Вику, то почти выпрямилась до уровня восклицательного знака, потому что удивление было колоссальным. Вика словно оправдываясь, но с достоинством, улыбнулась, и тихо поздоровалась. Глеб бодро кивнул.

— Доброе утро!

— Доброе, сынок, доброе…! — спохватилась Запятая и, подобрав слегка приоткрытый рот, засуетилась с цветной сумкой, торчащей из коляски, которая в свою очередь торчала из квартиры. И было непонятно, одобряет она этот назревающий альянс или нет.