Лана Барсукова - Любовь анфас

Суд был милостив, и бунтовщики получили сроки условные. Да еще такие мизерные, что они погасились временем ведения досудебных следственных мероприятий. То есть отделались страхом. Таково было указание свыше. Власти решили, что лучше не дразнить людей и спустить эту историю на тормозах.

Пожар в городе залили деньгами, отремонтировав все, что только можно. Хозяевам шахты, невзирая на священность частной собственности, дали по шапке, и те щедро расплатились с семьями погибших за потерю кормильцев. Руководители шахты засыпали и просыпались с думами о технике безопасности, что сделало их сон нервным и зыбким. Словом, шахтеры остались в плюсе, так что все было не зря.

В минусе был Сергей. От него ушла жена, забрав все, что у него было, – дочку. Их история была исчерпана. Света больше не пыталась сохранить хитиновый панцирь их семьи. Прежде от окончательного разрыва ее удерживало простое соображение. Уж лучше быть женой умного и неплохо зарабатывающего мужчины, хоть и с дурацким комплексом верности малой родине, чем вернуться к родителям матерью-одиночкой, разведенкой, что, как ни крути, пахнет сиротством и поражением. К тому же в ней до последнего жила надежда на искоренение этого комплекса.

Теперь расклад в корне изменился. Отныне в разговорах, которые Света репетировала перед зеркалом, готовясь к встрече с подругами и многочисленной родней, Сергей обозначался исключительно как «этот уголовник», с которым Света жила с риском для жизни. При этом фантазия Светы с каждым разом утяжеляла статью и увеличивала срок Сергея. Пикантная подробность про условность срока была отринута как несущественная. Света была так убедительна в своих воображаемых интервью, что любой слушатель должен был умыться слезами сострадания, слушая рассказ про адскую жизнь с «криминальным элементом». В общем, появился шанс вернуться не несчастной разведенкой, которая банально не сошлась характером с обычным мужиком, а жертвой, поплатившейся за собственную доверчивость и безумную любовь к тому, кто до поры до времени скрывал свою уголовную сущность. И Света воспользовалась шансом такого эффектного возращения.

Сергей остался один. Он думал, что готов к такому исходу, прокручивал его мысленно давно и часто. Но выяснилось, что представлять и проживать одиночество – это совсем разные вещи. В действительности оказалось намного больнее. Разница как между воображаемым ожогом и реальным.

Чтобы не видеть дорогу, по которой он с Милочкой ходил на детскую площадку, чтобы не слышать соболезнования друзей и ночные всхлипы матери, чтобы не давать дурацкие ответы на дурацкие вопросы типа «Ты как?», Серега однажды открыл чемодан, набросал туда полтора килограмма трусов, носков и рубашек и выдвинулся в сторону вокзала. Железная дорога работала бесперебойно, новых беспорядков не предвиделось.

Сергей подошел к кассе и убедительно протянул купюру.

– Один плацкартный, можно верхнюю полку, можно у туалета.

– Куда?

– Что – куда?

– Билет куда? Вы не сказали, куда билет выписывать.

И тут Серега понял, что не додумал мелкие детали. Например, куда он может податься. Страна, конечно, большая, а ехать некуда…

– Раз не сказал, значит, не важно. Девушка, выберите на свой вкус. Я вам доверяю.

– Что, и в Надым можно?

– Можно.

– Молодой человек, в Надыме железной дороги нет.

– Надо же, а такое красивое название…

– Вы по названию выбираете?

– Типа того.

– Тогда уж лучше по именам. По именам друзей. Ну есть же у вас друзья?

Серега задумался. Понял, что у него большой выбор – Леха и Петька. А если он выбирает, значит, его еще не загнали в угол. Настроение слегка подняло голову.

И Серега выбрал Петьку. Точнее, город, где тот живет. Потому что выпить ему сейчас хотелось больше, чем закусить.

У Петьки все было хорошо: жена, сыновья-близняшки, теща с химией на голове и тараканами в голове. И все это в малометражной двушке. Словом, нормальная жизнь пролетария умственного труда, которому подумать о вечном еще хочется, но уже не можется.

Уплотнять Петьку было немыслимо, и на семейном совете, экстренно созванном по случаю приезда Сереги, было решено искать ему работу, предоставляющую жилье. Не в перспективе, а с первого рабочего дня.

Теща, покорившая своей химией не одну консерваторию, взялась поговорить с тетей Розой, у которой сынок Марк дружит с неким Левой, у которого дядя Иосиф работает в местной филармонии. Предложение тещи сводилось к тому, что ночевать можно в оркестровой яме. Серега попытался увильнуть, дескать, музыкальных школ не кончал. Но теща предложила экстерном освоить бубен. Тогда Серега сослался на то, что храпеть в храме искусств считает недопустимым. Этот аргумент на тещу почему-то подействовал, и она успокоилась.