Дойна Галич-Барр - Колокола и ветер

Позднее, став врачом, я трепетала оттого, что в больницах всюду белый цвет. Хорошо, что нынешние, современные больницы больше похожи на гостиницы, а врачи и медсестры носят цветные халаты. Только любви к белым цветам я осталась верна.

Родители мои были верующими, но регулярно в церковь не ходили. Обычно они посещали храм по большим праздникам и на нашу крестную славу. Но они прониклись моей любовью к фрескам, мозаикам и иконам, любовью к музыке. Дали мне возможность путешествовать, часто мы вместе посещали монастыри в Америке и за границей. Побывав в монастырях Югославии, я еще больше полюбила мастерство и технику церковной живописи и мозаики, углубились мои представления об истории византийского искусства.

В то время я не думала, что захочу жить подле монастыря, рядом с монахинями. Меня привлекало только искусство, а не их жизнь.

Мне предложили вести телевизионную передачу: я обучала группу заинтересованных людей технике иконописи и фрески, кроме того программа давала возможность обсудить известные произведения искусства на религиозные темы. Каждый участник рассказывал, что испытывает, глядя на произведение, и излагал собственную идею – как это эмоциональное и интеллектуальное впечатление перенести на полотно.

Это было креативное обучение и попытка понять психические реакции. Передача была очень популярна, даже знаменита в Америке. Многие знали меня, хотели со мной познакомиться. В то же время у меня была и врачебная практика.

Было очень мало времени на отвлечения. Я жила ради искусства и музыки. Была благодарна родителям за то, что они с детства научили меня уважать и любить книги, музыку и живопись. В юности я еще не понимала истинного значения слов о том, что книги – лучшие друзья человека, но потом увидела, насколько верны эти слова.

Меня привлекали монастыри, но я не могла объяснить себе, в чем причина такого интереса. Родные часто в шутку говорили, что, может быть, я кончу как монахиня, потому что все земное меня привлекает гораздо меньше. Ребенком я слушала классическую музыку – сама играла Моцарта, и теперь могу слушать его ежедневно. Отец любил Россию и русских композиторов, особенно Рахманинова и Стравинского, поэтому дома все выучили русский язык.

Я всегда была большой соней. Во сне я слушала музыку, великолепные видения переносили меня во времена, когда жили мои любимые композиторы, и просыпалась я освеженной и счастливой.

Дивными были те сны невинного детства и девичества. В отличие от остальной молодежи, я не обращала внимания на другой пол и не ходила на пользовавшиеся успехом школьные вечера. Многие мои подруги одевались на них как на венчание, в вечерние платья, а молодые люди – в костюмы с жилетками и галстуками. Они расстраивались и хандрили, если у них не было партнера или денег для таких выходов.

Мать беспокоилась, что я замкнута. Даже собиралась показать меня психиатру, но быстро отказалась от этой мысли, тем более что я сама стала детским врачом. «Я старая, хотела бы иметь внуков, – говорила она печально. – Если ты и дальше не изменишь стиль жизни, ты никого не найдешь, а время проходит».

Я любила мечтать о том, как у меня будет много детей, хотя никому этого не поверяла. Мне было жаль, что у меня нет ни сестры, ни брата. С коллегами, с которыми я работала в больнице и амбулатории, у меня было немного общего. На конференциях они больше всего рассуждали о том, как бы повыгодней вложить деньги. Для них я была знаменитой телезвездой, и это создавало барьер. Из ревности или из опасения, что я не приму их дружбы, они избегали со мной разговаривать, но охотно приглашали на приемы, где я должна была раздавать автографы. Возможно, мою замкнутость они принимали за зазнайство и снобизм?

Я вижу, что вы внимательно следите за историей моей жизни, с аппетитом поедая только что собранный виноград, но поглядываете на меня с недоверием – наверно, потому, что я дала вам понять, что меня тогда еще никто ни разу не поцеловал. Узнаю ваше выражение лица, вы покашливаете, когда вам что-то не ясно. Ну вот, теперь вы улыбнулись, потому что я права. Я вовсе не гордилась тем, что еще не нашла достойного мужчину, с которым мне хотелось бы разговаривать и вместе проводить время. Честно говоря, никто меня не привлекал. Я пугалась близости и избегала мужчин.

Меня всегда сопровождали темно-синие глаза. У мужчин я прежде всего обращала внимание на глаза и на руки. В каждом искала то, что любила и утратила в Николе.