Ольга Рыкова - Я объявляю Джихад…

И одевались мы очень по-разному, почему он ходил все время в старых кроссовках? Они менялись, но неизменно были старыми. Он что, их такими покупал уже? Я как-то спросил его, он отмахнулся и сказал, что так удобнее.

Мужчине, который опустил окурок в пепельницу, очень хотелось знать, о чем сейчас думает Луи.

— Во сколько у тебя самолет?

— В четыре.

— Я тебя провожу.

Между ними на мраморном столике стоял Дидье.

Гаспар приехал в свою квартиру из аэропорта. Переоделся, лег на кровать, открыл ноутбук. Из него смотрело смеющееся лицо Ольги, он сделал скриншот, когда разговаривал с ней по Skype. Ее нет в сети, еще на работе. Ему очень хотелось ее увидеть и просто поболтать с ней.

Женщина, которая все время смеялась, он, конечно, один раз видел, как она плачет, но пьяные слезы не в счет. Она всегда легко вставала и неслась сломя голову по жизни, сметая все на своем пути. Невообразимая энергия не могла не цеплять людей. У него было много женщин, он не считал их и не запоминал лиц. Но только одна женщина заорала на него, как потерпевшая, когда он сказал там что-то про «бедных» эмигрантов.

С того дня, как она уехала, они созванивались каждый вечер.

Она напомнила ему мать, та тоже вечно отстаивала права бедных и орала на него за плохую успеваемость в школе.

Он вцепился в эту женщину, как утопающий за соломинку. Ему не нравились девушки из его окружения, слишком идеальные для него.

Я услышала позывные вызова из Skype, когда была на кухне и дожёвывала плавленный сырок «Дружба». Я очень любила сыр, пробовать новые сорта из разных стран, но главное — чтобы плавленый сырок был всегда под рукой! Пофиг мне на санкции, городская булка, «Дружба» и молоко будут всегда.

— Привет! — сказала я, еще жуя.

— Привет! Как вы там? Как Саске? Как грозная собака? — грустно улыбнулся Гарик.

— Чего случилось? — спросила, окончательно дожевав.

— Да тяжелый день, — хотел было отмазаться он. Но что-то подтолкнуло его. — Дидье умер.

— Это тот, что с Луи?

— Да.

Прошло больше часа, а он ей все рассказывал и рассказывал про то, как они встретились с Луи и Полетт, как проводили время, как познакомились с Дидье. Полжизни за полуторачасовой разговор.

«Кто эта Полетт? Что еще за Полетт?» — пронеслось в моей голове, когда разговор был окончен. Я вспомнила, что слышала это имя в тот день, когда шампанское опять одержало победу над моим разумом. Они говорили о ней! Я слышала в их разговоре это имя.

Около двенадцати я все еще стояла у окна и прокручивала в голове наш разговор с Гаспаром. «Странный он, этот мой новый знакомый», — думала я.

Знает меня несколько дней, а рассказывает все, словно мы с ним тоже знакомы с детства. Я никогда и ничего не рассказывала подругам и друзьям, даже маме. Так, сухие факты, родилась, закончила школу, работала, вышла замуж, родила дочь, развелась. У меня не было потребности посвящать в свои переживания весь мир. Всему миру не до меня, у него и так проблем хватает. С мужем мы никогда не обсуждали книги, музыка нам нравилась одинаковая, и в кино мы любили вместе ходить — и этого достаточно! Просто я влюбилась в него с первого взгляда. Почему? Не знаю.

Гаспар — такой красавец, разве у него нет никого, кому поплакать в жилетку? Сколько у него было женщин? Скольких он любил? Что у нас с ним дальше будет? Ничего! Может, я, конечно, и съезжу еще в Париж, чтобы с ним встретиться. И все. Он во Франции, я навсегда останусь в России, просто не смогу уехать. Там все слишком красивое и слишком чужое для меня. У нас нет будущего — это я точно знала, но каждый день я ждала его звонка!

Долговязый мальчик лет пятнадцати в парке под окнами играл со своим другом, он каждые вечер приходил сюда. Его лабрадор значительно вырос по сравнению с тем, когда я увидела его в первый раз около года назад. Они бегали и прыгали через маленький заборчик. Забавная дружба — самая крепкая на Земле.

Заглянула к Дарье в комнату, они с подушкой и Масиком давно спят. Странная любовь к виртуальному нарисованному мальчику. Я ее понимала. Несколько лет назад, когда дочка была еще маленькая, я около года просидела за сетевой игрой. Я до сих пор помню лица и имена своих соклановцев. Удачи и побед вам на пустоши! Вы навсегда останетесь в моем сердце. «Пойду спать, завтра на работу», — сказала сама себе я, но не уснула опять до пяти.

Утром во дворе меня ждала странная картина. Мой сосед, не знаю, кто по национальности, но явный южанин, торговался с двумя людьми на арабском и ломаном английском. Они стояли около раздолбанной классики и жарко спорили. Эта машина уже стояла тут, когда мы въехали в этот дом. Она явно была не на ходу. Колеса уже наполовину вросли в землю. «Так эта его машина! — подумала я. — А зачем она этим людям — явно иностранцам из далеких южных стран?» В последнее время их появилось много в мурманской области, они пытаются проехать на территорию Евросоюза через Финляндию. Зачем им машина, я так и не поняла. Вечером она все так же уныло стояла во дворе. Видать, не сошлись в цене.