Ольга Рыкова - Я объявляю Джихад…

Нам указали столик, и я села в очень удобное кресло и облегченно вздохнула, сняв незаметно туфли. Люди вокруг оглядывались на нас и улыбались, Даша усадила своего друга за стол, мне нравилось, что все улыбаются.

Принесли меню, но мне совершенно не хотелось есть, я его даже не открыла, я сидела и тихонечко, опустив руку под стол, трогала льняную скатерть, она была очень приятная на ощупь — жестковатая, но от нее шло тепло.

Мне понравился там запах, льняные белоснежные салфетки и атмосфера, людей было много, но казалось, что кроме нас никого нет.

— Ну, что будете? — спросил Гаспар.

— Я кальмары, — сказала Даша, откладывая меню.

— Я тоже, — обрадовалась я, что не надо ничего выбирать.

— А пить ром будем? — засмеялся Гарик.

— Нет, давай вино, только сам выбирай, я в этом ничего не понимаю.

Гарик сделал заказ и сказал, что можно выйти и посмотреть город на улице.

Я категорически отказалась и не столько из-за высоты, сколько из-за умирающих ног.

Мы болтали о всякой мелкой, но приятной ерунде. Ели вкусную еду. Пили вино, беззаботные, довольные жизнью люди, даже Саски как-то очеловечился вдруг.

Когда мы засобирались уходить, и мне пришлось надеть туфли, я вспомнила по Маргариту на бале у Сатаны в ее кованых туфлях.

Около двух часов ночи все еще по многолюдной набережной Бранли шел элегантный молодой мужчина с женщиной, которая шла босиком на носочках, и с еле поспевающей за ними долговязой девочкой на очень тоненьких ножках с идеально выпрямленными волосами на японский манер и с очень большой подушкой на плечах.

Когда мы приехали в наш переулок, я как-то неожиданно для себя сказала:

— Хочешь, пошли к нам!

— Пошли, — ответил он, отстегивая ремень и выходя из машины. — У меня есть бутылка вина, — сказал он, вытаскивая ее из-под своего сиденья, — взять?

— Ага.

Дарья умылась, почистила зубы и, сказав нам «пока», ушла в свою спальню.

— Штопора, наверно, нет, — смекнула я вслух.

— Ничего, откроем как-нибудь, — улыбнулся он.

На столе стояла тарелка с фруктами после вчерашнего похода в магазин. Я их порезала и поставила в центре. Гаспар снял пиджак и, закатив рукава, мучился над бутылкой, штопор-то был, но непонятно, что люди должны открывать с помощью тоненькой спиральки, которая гнулась в разные стороны. Когда победа над пробкой была одержана, мы сели за стол, и я вспомнила, что у меня грязные ноги.

— Я сейчас! — и понеслась в ванную. Конечно, нужна была пемза, но за неимением таковой я терла то одну, то другую ногу пилкой для ногтей, стоя около раковины. Решив, что ладно — сойдет, я вышла.

— Можно я покурю?

— Ты что! Вон видишь датчики дыма.

Гаспар засмеялся и сказал, что они никогда не работают в таких гостиницах, я не поверила и заставила его, на всякий случай, высунуть голову в окно.

— Как вас вообще занесло в этот округ и в эту гостиницу, — произнес он, все еще головой в окне.

— А чего такого? Недорого и чисто, метро, магазины рядом, — недоумевала я.

Мы выпили по стакану, и мне мучительно захотелось, чтобы он меня взял опять за руку. Но он не брал. Я встала, взяла планшет, села на диван и позвала к себе Гаспара.

— Иди, я тебе фотки покажу.

Я рассказывала ему, как и куда ездила, он смеялся с моих забавных историй, мы обсуждали последние прочитанные книги, музыку, политику, спорт, фильмы — гигабайты информации влетали в наши головы.

Бутылка была уже давно допита, последнее, что мы обсудили, была Марин Ле Пен, и единогласно решили, что она классная. Гарик потянулся на диване, встал, взял в левую руку пиджак и сказал:

— Утро уже, мне пора.

Я не была против, я тоже уже хотела спать. И вдруг меня передернуло:

— Как ты поедешь? Ты же пьян? Нет, нельзя, вызови такси или ложись в моей спальне, я к Дарье пойду.

— Да выветрилось уже все, у нас во Франции можно пару бокалов.

— А что, во Франции люди не погибают в автомобильных катастрофах? — не успокаивалась я.

— Погибают, — моментально изменившись в лице, сказал он. — Я же в ресторане тоже пил — ты ничего не сказала.

«А, и правда», — подумала я, мы же пили, а я даже не заметила.

— Дай мне твой телефон, я позвоню.

Я продиктовала цифры и, поняв что он все равно сядет за руль, подумала: «Да иди ты к черту, не буду с тобой спорить, я тебе не мама, вали куда хочешь. Мне плевать, ты мне очень нравишься, но я тебя не люблю и спорить с тобой не буду».

Он нерешительно подошел ко мне, взял меня за руку и поцеловал. Голова пошла кругом, коленки были готовы вот-вот подломиться.