Василий Кузьменко - Мы серые ангелы — 2

Это была птица с человеческим лицом, она взмахнула крыльями и направилась ко мне. В тот же момент тёмные силуэты, бешено вращавшиеся вокруг меня, превратились в ужасные морды. Они жутко хохотали и приговаривали: «Ну что попался умник, сейчас с тобой разберутся, ха-ха-ха». Мне стало не по себе, но сделать я ничего уже не мог, подлетевшая птица с человеческим лицом превратилась в ужасную старуху, которая вытянувшись, тоже начала вращаться вокруг меня. Затем она остановилась и всей своей сморщенной, старушечьей, зеленоватого цвета мордой вплотную приблизилась к моему лицу. Её злобные, налитые кровью, чёрные, как ночь глаза смотрели прямо мне в душу. Так продолжалось несколько секунд. Потом её морда отодвинулась от моего лица и воскликнула: «Но это не он!». «Как не он!» запричитали другие рожи. Затем каждая из них, вращаясь в общем потоке, подлетала к моему лицу, останавливалась и заглядывала мне в глаза. Среди них были и свинячие рыла, и одноглазые, трёхглазые сине-зелёные морды, и черепа, и ещё какие-то ни на что не похожие ужасные рожи. Но видимо убедившись, что я действительно не тот, кто им нужен, они начинали постепенно исчезать. Вскоре ветер вокруг меня стало стихать, начинало светлеть. Наконец ветер стих окончательно и стало, как прежде светло. Я стоял посреди дороги по пояс в снегу, слегка пахло серой.

Не без труда выбравшись из наметённого вокруг меня сугроба, я направился в посёлок, осталось пройти не более километра. Вернувшись, я посмотрел на календарь, была пятница тринадцатое. Я не стал рассказывать об этом в посёлке, сложно сказать, как бы отреагировали люди на рассказ человека, который повстречался с нечистой силой и она его не тронула. С тех самых пор я перестал целиться из оружия просто так и в кого-либо, и больше со мной подобного никогда не происходило!

То, что женщины другие, я узнал ещё в детском садике. Я дружил там с одной девочкой. Она была красивенькая, пухленькая, с двумя хвостиками и бантиками, которые вечно развязывались. Мы всё время были вместе. В песочнице, в столовой, в игровой комнате. Мы никогда не ссорились, нам было хорошо рядом. Когда нас забирали домой, мы очень оба грустили. Она всегда подходила и целовала меня в щёчку на прощание. От умиления воспитатели называли нас Ромео и Джульетта, потому что я постоянно рвал для неё жёлтые одуванчики, из которых она безуспешно пыталась сплести венок. Наши кроватки стояли рядом, и мы всегда засыпали, взявшись за ручки. Однажды в тихий час нам одновременно захотелось писать, мы просто встали с кроваток и пошли. В туалете мы вместе сняли трусики и застыли в изумлении, оказывается, мы отличались не только длинной волос. Я хорошо помню её фразу: « Червячок какой-то». Я, в ответ спросил: «Как можно этим писать?». Она молча села на свой горшочек, я стал возле другого. Мы оба с интересом наблюдали за этим процессом. Видимо за этим занятием нас и застала воспитательница. Я не помню какого-либо скандала, но мою подружку перевели в другую группу и больше я её никогда не видел.

Первый раз я влюбился, когда мне было восемь лет в пионерском лагере в нашу пионервожатую. Она была красивая и добрая. Я ходил за ней по пятам, просто чтобы быть рядом. Иногда она брала меня к себе на колени, я клал свою голову ей на грудь, и мне было хорошо. Это было не просто уютно, как у мамы, а ещё и хорошо. Вожатая меня тоже любила, потому что в конце смены она меня поцеловала в губы и сказала: «Ну, всего хорошего любимчик!». Мне было восхитительно приятно, это прикосновение к моим губам.

Впервые женская рука коснулась моего естества в двенадцать лет. Я лежал в больнице и мне должны были сделать операцию. Не буду вдаваться в столь интимные подробности какую, но в процессе подготовки к ней мне нужно было побрить пах. Для этой цели была назначена очень молоденькая медсестричка, видимо из практиканток. Она отвела меня в процедурную, я спустил штаны, и она приступила к исполнению задания. К этому времени мой червячок уже превратился в приличный стручок. Девушка сильно волновалось, видимо, боясь меня порезать. Её пальцы дрожали, но очень нежно прикасались ко мне, она осторожно перекладывала мой стручок из стороны в сторону и он, заметьте не я, он среагировал, став превращаться в богатыря, ну, как мне тогда казалось. И для меня, и для неё это было полной неожиданностью, мы оба покраснели. Тем не менее, только выполнив задание, она меня отпустила. Видимо она рассказала обо всём другим медсёстрам, потому что все они стали как-то странно улыбаться, когда обращались ко мне.