Василий Кузьменко - Право Рима. Константин

© Василий Кузьменко, 2018

ISBN 978-5-4485-7087-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Император Марк Аврелий Валерий Максенций прогуливался возле своего дворца в Риме. Он наслаждался тёплым солнечным утром и обдумывал, как лучше отпраздновать свою победу в Африке. Вчера поздно вечером он получил сообщение от Гая Руфина Волузиана, что мятежный викарий Луций Домиций Александр мёртв. Римская провинция Африка снова была в его подчинении, но самое главное, монетный двор Карфагена и всё его золото через две недели будут доставлены в Остию. Небеса, как и предсказывали оракулы, благоволили ему, императору Рима. Максенций довольно улыбаясь, остановился полюбоваться на открывшийся прекрасный вид Форума. Там внизу опять гуляли люди, поставки зерна из Африки возобновились, голод в Риме закончился. В это время к нему подошёл офицер преторианец из личной охраны и подал свиток.

— Только что доставили из Никомедии, мой император, — доложил офицер.

— От кого? — спросил Максенций.

— От августа Галерия!

— Хорошо, — произнёс император и кивком головы отпустил офицера.

Максенций дошёл до небольшой беседки увитой диким виноградом и присев на лавочку стал читать. Это был указ старшего августа Римской империи о прекращении гонений на христиан. Прочитав его, Максенций задумался. Три года назад на совещании тетрархов в Карнунте его объявили узурпатором, и теперь этот указ, который Галерий предписывает исполнить всем августам и цезарям империи. Прислав ему для исполнения этот указ, Галерий тем самым признаёт его императором Рима. Сам Галерий, расположения которого он так долго и тщетно искал! Максенций улыбнулся этой своей мысли. Да, оракулы были правы, Боги стали на его сторону. В это время к нему опять подошёл офицер личной охраны и доложил:

— Мой император, к вам вновь назначенный епископ Мильтиад.

— Очень хорошо, зови, — кивнул Максенций.

Офицер ушёл и через некоторое время к нему подошёл седой благообразный старик в тёмной сутане с серебряным крестом.

— Епископ Мильтиад, — назвал он своё имя.

— Доброго здоровья епископ, — без улыбки произнёс Максенций, не вставая, — вы весьма вовремя, я уже устал усмирять вашу паству.

— Приветствую вас император, — произнёс епископ, глядя в глаза Максенцию, — иногда христиане ведут себя как дети, потому что и являются детьми Божьими.

— Не знаю, не знаю, но бьют они друг друга очень жестоко, моим преторианцам уже не раз приходилось разнимать их, разберитесь, наконец, в своей вере, кто прав, а кто отступник. Ваши предшественники Марцелий и Евсевий не смогли этого сделать и даже сами спровоцировали поножовщину.

— Я разберусь, мой император, — ответил епископ с лёгким поклоном.

— Хорошо, — кивнул Максенций, — а теперь прочтите этот указ старшего августа Римской империи, — произнёс император и подал свиток епископу.

Епископ Мильтиад внимательно читал указ и как мог, сдерживал свою радость. Всё это время Максенций пристально наблюдал за реакцией епископа. Внешне ему понравился этот сдержанный, немногословный священнослужитель всем своим видом выражающий спокойное достоинство. Вот и сейчас он почти не подал виду своей огромной радости этому указу.

— Это самый счастливый день в жизни церкви за последнюю сотню лет, — произнёс епископ, и, вернув свиток Максенцию, перекрестился.

— Вы получите копию этого указа после его оглашения Сенату!

— Я думал, что указ старшего августа Римской империи уже не требует какого-либо утверждения, а лишь неукоснительного исполнения, — с достоинством сказал епископ.

— Указ подписан в Никомедии, а мы с вами находимся в Риме, столице империи, и это не утверждение, как вы говорите, а всего лишь оглашение указа в соответствии со статусом, — с лёгким раздражением ответил Максенций, — указ вступит в силу после его оглашения от имени Сената.

— Я всё понял мой император, — невозмутимо с лёгким поклоном произнёс Мильтиад, — разрешите откланяться?

— Да, идите и успокойте свою паству, — кивнул Максенций.

Епископ удалился. Максенций ещё раз перечитал указ и снова задумался.

Диоклетиан, проводя свои государственные преобразования, существенно снизил роль Сената в управлении империей. Он стал называть себя доминатом — господином, а не принципсом — первым из сенаторов.