Василий Кузьменко - Мы серые ангелы — 2

Однажды, воодушевлённые удачной охотой накануне, загонщики выгнали крупного секача, чистого мяса тогда взяли более двухсот килограммов, мы решили повторить успех. Уж больно много было следов от кабанов и совсем не далеко от пасеки, километров так пять. Смотреть, конечно, на тайгу очень красиво — сопки, сопки покрытые деревьями, кое-где попадаются и знаменитые кедры, а вот ходить по ней весьма утомительно. Смотришь на соседнюю сопку, ну вот она рядом, а пока спустишься, а потом поднимешься, особенно поднимешься, не раз вспотеешь, да если ещё в рюкзаке за спиной тридцать кило мяса… Однако охотничий азарт делал своё дело и мы пошли опять в тайгу за своей охотничьей удачей.

Рано утром, растянувшись в цепочку, друг за другом, мы вышли с пасеки, с намерением в этот раз отойти подальше. Шли по своим вчерашним следам. Через пару часов мы подошли к месту, где вчера разделывали секача. Охотники были обескуражены. Его шкура, которую свернули и сбросили с обрыва, была опять наверху. Выпал небольшой снег, но были видны следы тигра. Я подобное видел впервые, поэтому с интересом рассматривал их. Следы обычной кошки, только размером с суповую тарелку. Определив, что следы оставлены молодым тигром трёх — четырёх лет, ночью, более четырёх часов назад, сбросив шкуру с обрыва, мы решили идти дальше, но при этом определённую тревогу почувствовали даже бывалые охотники.

Дело в том, что для тигра люди не представляют никакого интереса. В тайге тигры, как правило, держаться возле стада кабанов и по необходимости охотятся на них. Тигр убивает кабана одним ударом лапы, ломая ему хребет, затем дня три-четыре питается его мясом и уже не охотится, но держится от стада где-то рядом, мигрируя по тайге вместе с ними.

Мы вошли во владения тигра. Охота была неудачной, загонщики никого не выгнали. Мы возвращались на пасеку по своим следам. Поднялся ветер, мы были расстроены и замерзали. Подойдя к месту, где мы встретили следы тигра, все внезапно вспотели. Шкура кабана опять была наверху. Огромные кошачьи следы рядом указывали на то, что совсем недавно здесь побывал хозяин тайги. Больше не притрагиваясь к шкуре, озираясь во все стороны, взяв ружья наперевес, мы двинулись дальше, и почему-то дистанция между идущими охотниками сократилась с двадцати метров до двух, и дошли, то есть почти добежали, мы до пасеки как-то уж очень быстро не смотря на усталость и холод.

Только через неделю мы отважились пойти на охоту в этом направлении. Снега за это время выпало мало и бывалые охотники определили по следам, что мы, проходили прошлый раз, метрах в двадцати от лёжки тигра. Мы его не видели, и он, наверное, тоже сделал вид, что не видел нас в своих владениях.

Я возвращался с охоты в хорошем настроении. За плечами в рюкзаке лежала пара тетёрок и три рябчика. Полуденного солнца не было видно из-за низкой облачности, однако было светло и тихо. Лёгкий морозец хоть и пощипывал щёки, но не обжигал. Под ногами шуршал свежевыпавший рыхлый снежок. Я шёл в посёлок, внимательно осматривая лес по обе стороны дороги. Вся дичь, как правило, сидела на деревьях или слетала на дорогу. Поэтому намётанный охотничий глаз всегда замечал какие-либо изменения в этой природной тишине и покое. Наслаждаясь красотой зимнего леса, его красивым зимним убранством, я заметил на берёзе метрах в ста впереди себя нечто сидевшее на ветке. Я подходил всё ближе и ближе, но всё равно не понимал птица это или ещё что-то. Если это была птица, то очень большая и серого цвета, а значит не глухарь. У меня начался охотничий мандраж, это когда ты подкрадываешься к потенциальной добыче всё ближе, затем снимаешь с плеча ружьё и начинаешь её выцеливать. Вообще-то было похоже на большую птицу, которая сидела ко мне спиной, до неё оставалось метров сорок. Я остановился, прицелился и нащупал спусковой крючок, лучше бы я этого не делал…

В тот же миг, одним как бы щелчком, всё изменилось, вокруг меня стало сумеречно, и поднялся ветер. От неожиданности я опустил ружьё и замер. Ветер стал усиливаться, закручиваясь вокруг меня, сумерки начали сгущаться. Моё тело стало наливаться тяжестью, и через несколько мгновений я уже не мог пошевелиться, руки, ноги стали словно чугунными, теперь было уже не возможно отвести взгляд от того, во что целился. Вокруг меня уже образовалась воронка, вместе со снегом в ней появились какие-то тёмные силуэты и звуки. Вращение воронки становилось всё быстрее, силуэтов становилось всё больше, то, что сидело на ветке берёзы, повернулось ко мне…