Александр Гуров - Правильно

Рядовые сотрудники вжимали головы в плечи и старались, насколько это было возможно, стать ещё более рядовыми, чтобы, не дай Бог, не перейти в вольноопределяющиеся чины где-то совсем в другом месте. По же раздирали противоречивые чувства. По правде сказать, эти чувства раздирали его каждый вечер по возвращении со службы и каждое утро перед её началом, но вот сегодня они уже вторглись и на служебную территорию, на которой для них никогда раньше не было времени.

«Это невыносимо, дорогой По?» — мысленно обратился он к себе.

«Время на монеты? Ведь когда-нибудь в далёком и печальном будущем ты станешь старичком По, и на твою кровь я может быть даже пожалел бы ножа в тёмном переулке, возможно, она портит сталь, возможно, у неё даже изначально плохой химический состав», — изводил его приятный бархатный голос в голове.

Время тянулось медленно. К концу служебного дня голос наконец устал и затих, а вместе с ним устал и По. Он еле-еле добрёл до дома, завалился в одежде на кровать и сразу же уснул. Какой уж там ужин.

Поздним вечером его разбудил стук в окно, спросонья По по обыкновению долго восстанавливал в голове интерьер комнаты, но всё-таки наконец сориентировался, подошёл к окну и распахнул створки. Под окном его ждала Кира с увесистым чемоданчиком в руках. В конторе По привык видеть её через стеклянную перегородку, отделяющую кабинет главного бухгалтера от общего помещения рядовых сотрудников. Их служебные столы были развёрнуты друг к другу глаза в глаза, и её блуждающий среди цифр взгляд иногда останавливался и задерживался на нём, потом оступался и скользил дальше вниз, в самое основание финансовой структуры конторы. Кира была привлекательной молодой женщиной. Одевалась изящно и со вкусом и всегда казалась По неприступной величиной. Теперь она стояла здесь под его окном, и По был по-настоящему взволнован.

— Откуда вы здесь? Почему вы здесь? — чуть более громко, чем следовало этой ночью, спросил По.

— Тише, тише, пожалуйста, тише, не то нас может услышать кто-нибудь, а мне бы этого совсем не хотелось. Пустите меня к себе, я всё вам объясню, впустите? — она тоже была заметно взволнована. Такой он её ещё никогда не видел.

— Идите к подъезду, я сейчас открою вам дверь, — прошептал По и указал на угол дома, за которым располагался главный вход.

— Нет, нет, ваше окно мне подходит, оно так хорошо расположено в этой тёмной нише на отшибе двора, мне здесь спокойно, можно мне воспользоваться им?

По кивнул и привычным движением перемахнул через окно на улицу. Забрал из её рук увесистый чемоданчик, который она не отпускала всё время их странного разговора, поставил его на подоконник и повернулся, чтобы помочь ей взобраться на окно. Они совершили несколько неловких движений навстречу друг другу, после чего По присел, обнял её ноги под коленками, распрямился и аккуратно усадил на подоконник. Она спустилась в комнату, а следом за ней в окно вошёл По, закрыл створки и занавесил шторы. Теперь, когда в комнате стало совсем темно, ему захотелось включить свет. Наощупь он направился к выключателю, но её голос опередил его.

— Только, пожалуйста, я вас прошу, не включайте свет.

По пошарил рукой где-то на полке и зажёг маленький огарок свечи и снова, но уже более спокойно, задал свой вопрос, попутно пытаясь на него ответить:

— Что же с вами случилось? Вас сегодня не было на службе, а между тем у нас в конторе вскрылась большая недостача, и Погорельцев имеет жалкий вид. Хотя постойте, предположу, что вы вероятно и есть всему этому причина и ваше появление под моим окном тоже как-то связано с пропажей денег, но не стану гадать, раз уж вы здесь, рассказывайте.

В это время Прохор подошёл к окну и протянул руку, чтобы постучать в стекло в присущей ему джазовой манере, и тут он услышал женский голос, доносящийся из комнаты По. Рука замерла на полпути, а голос произнёс: «Все слова, которые я сейчас скажу, наверняка уже тысячи раз произносили герои со страниц бульварных романов, и вы меня за это осудите, но тем не менее: да, это я украла эти деньги и хочу убраться из этого города. Именно убраться, замести следы и стереть моё невнятное изображение ото всюду и особенно из этой проклятой конторы, где я прослужила восемь долгих лет. Восемь лет моего времени стоят несравнимо дороже, и по большому счёту я взяла только маленький процент. Я буду с вами до конца честной, теперь мне не до правил и приличий. Я готовилась к похищению, это был хладнокровный расчёт, но что-то пошло не так, а точнее эта внезапная проверка, всё вскрылось раньше, чем я предполагала, ускорилось и полетело кувырком. Вы единственный человек в конторе, в чьи глаза я могла смотреть и не испытывать при этом чувство глубокого уныния, мне всегда казалось, что в вас течёт хорошая авантюрная кровь. Друзей у меня нет и домой мне теперь нельзя, а у вас меня никто не будет искать, и мне нужен помощник. Вот и всё. Решайте. Решайтесь».