Александр Гуров - Короткая зима

Через полчаса Дина уже спала в своей постели одна.

Утро выдалось не из лёгких. Разум предлагал Дине сдаться и никуда не ходить, но холодный душ, варёный кофе — и вот уже румянец вернулся на щёки, а воспоминания вчерашнего дня закрутились в голове. Сев в маршрутку, потом в метро, через каких-то сорок минут она уже была в институте.

— Привет! — окликнула её Нина, одна из подружек, с кем они вчера гуляли по Неглинке. — Ну как всё прошло? Что за парень? Давай, колись.

— Да всё хорошо, Нин, не до рассказов сейчас, спать охота.

— Ууу… спать охота? Что-то ты темнишь, Динка, ну да ладно, ладно, не хочешь, не говори. Потом всё равно не удержишься. Дай тогда что-нибудь зажевать, а то тащит от меня папиросами.

Дина порылась в рюкзачке, но так сразу в нём ничего и не найти, пришлось вытряхнуть всё содержимое на подоконник. Нашлись мятные леденцы, и нашёлся какой-то конверт.

— На, Нин, пара леденцов осталась, и дай, пожалуйста, покоя, голова совсем не работает, ладно?

Конверт был запечатан и непонятно откуда взялся. Сон как рукой сняло. Она ещё немного повертела его в руках, посмотрела на просвет, надорвала и достала маленькую фотографию…

К полудню Вася наконец-то выспался, хорошенько потянулся и ловким кувырком встал на ноги. Ещё раз потянулся, пару раз совершил амплитудные движения корпусом и свернул матрас, водрузив его на законное место в углу. В ванной всё ещё горел красный фонарь, забыл выключить. На леске сушился большой отпечаток вчерашней фотографии. Итальянец аккуратно снял его и отнёс к окну.

— Ну что ж, всё, как я говорил.

На фотографии слева направо были изображены голубь, он расправил крылья и полностью закрыл лицо Феникса, потом Дина, смеётся, а вот и Николай Иванович чинно забросил ногу на ногу и разминает папиросу, выглядит, кстати, лет на тридцать моложе, удачно лёг свет. Ну а всю картину в конце концов перечёркивает горизонтально левитирующий Вася, застигнутый в полёте одной пятисотой секунды.

— Я же говорил тебе, Динка. Мифологические существа!

«Господи! Как он это сделал?» — ночной рабочий Московского метрополитена Костя Шаталин глазел на белоснежный купол станции метро «Киевская». Там ещё мгновение назад висел одинокий воздушный шарик, доверху наполненный гелием. Свою способность смотреть выше головы Шаталин развил самостоятельно, трудолюбием и последовательностью, ну и костоправ постарался, и Костя круглосуточно ходил с вздёрнутым вверх подбородком. Потому только он и заметил, что шарик исчез. Остальным не было до этого никакого дела.

Зелёный шарик висел под куполом уже три недели, поглядывая на людей с недоступной им высоты. Заступая на смену, первым делом Костя шёл его проведать и, находя на прежнем месте, с лёгким сердцем начинал работу. Казалось, что если шарик вдруг исчезнет, то и с ним случится что-то нехорошее. Конечно, и раньше бывало, отпущенные чьими-то руками шарики висели над головами, но к ним он так и не успевал привыкнуть, через несколько дней они сдувались и опускались вниз.

За мгновение до возгласа «Господи!» Шаталин находился как раз в вестибюле с шариком. Погрузившись в работу, он ненадолго упустил его из виду, всего-то мгновение, но именно тогда шарик исчез с десятиметровой высоты, а ещё через секунду начал покидать пределы метро. Ночью не так много пассажиров, и только небольшие группки и отдельные представители движутся в рваном интервале по эскалатору. Последние электрички с Киевского вокзала тоже давно ушли, увозя в себе редких порядочных граждан. Костя быстро огляделся и краешком глаза зацепил сворачивающего к турникетам на выход молодого высокого парня, в руках тот держал зелёный воздушный шарик. Не раздумывая, Костя рванул следом, но долгой погони не получилось, парень стоял тут же на улице и, запрокинув голову, наблюдал за улетающим шаром. «Как ты это сделал?» — пролепетал Костя. — Как?» Была бы у него сейчас шапка, он бы её непременно заломил, а так только потёр лоб и глазел, глазел вверх.

Феникс скосил глаза на говорящего невысокого человека в рабочей одежде сотрудника метро. «Прости, друг, а что такого? Что тебя так тревожит? Ну, шарик, ну, улетел, а там бы он висел как рыбья кость в горле, и рыба давно не жива, и человек скоро мертвец. Никому не хорошо, заточение какое-то», — и он протянул Косте только что открытую пачку с выдвинутой вперёд сигаретой, так что Косте не пришлось неловко ковыряться и заминать грязными пальцами белые фильтры. Костя вообще был человеком тактичным и избегал лишнего общения и всяческих неудобств, связанных с другими людьми. Ему было хорошо и спокойно жить у себя в голове. «Прямо ты, Кость, интроверт какой-то», — любил подшутить над ним его начальник, усатый человек с высшим образованием, справедливо занимающий соответствующую должность.