Александр Гуров - Короткая зима

В день перед отъездом Вася прогуливался по кладбищу, направляясь в старую крепость, тяжело пригвоздившую городок к земле. Город, словно тонкая бумага, прижатая массивными камнями, рвался на ветру, но никуда не мог деться, да и зачем. Дома всё так же жались к стенам крепости, и даже, казалось, новый квартал-изгой был привязан к старому городу ниткой кладбища.

Вася хотел было пройти мимо растянувшейся траурной процессии, но отчего-то задержался, первые ряды уже уткнулись в разрытую неподалёку землю, гроб неловко установили рядом на двух табуретках, вновь прибывающие люди пытались найти себе место для прощания среди тесного нагромождения железных оградок. Над всем происходящим в раннем весеннем небе каркали и кружили вороны, исполняя свой обязательный в средней полосе ритуал. Из-за облаков на мгновенье даже вышло солнце, чтобы уж вынуть из всех души, как надо и без всяких проволочек.

«Привееет, а я иду домой», — услышал Вася прямо перед собой звонкий детский голос и опустил глаза вниз. «Привет», — узнав знакомую девочку из старого города, обрадовался Вася. «Я к тёте ходила, и она мне дала молотилку для кофе. Вот она», — и девочка протянула ему ту самую молотилку. Старую знакомицу звали Дарья, и ей сейчас шёл седьмой год. «Отличная молотилка», — согласился Вася, взяв и демонстративно взвесив её на ладони, будто молотильные качества напрямую могут зависеть от веса, и вес, как он наглядно убедился, подходящий. «Давай-ка я провожу тебя, мне как раз по дороге», — предложил он. «В конце концов нужно убираться с кладбища, — подумал Вася про себя. — Картина запечатлена, печальная картина».

Честно говоря, он обрадовался маленькой Дарье, потому как чувствовал перед ней небольшую, а может быть, даже и огромнейшую вину и собирался загладить её хотя бы этой короткой прогулкой. Что для детей важно, что нет, кто разберёт. Эта девочка мешала ему на всех съёмках, что он только ни устраивал в их дворе. В творческие командировки он приезжал сюда не впервые и придирчиво изучил в городке все живописные места, и когда и как на них падает свет, и что из этого получается. Дарьин двор примыкал к старому двухэтажному дому, первый этаж был каменным, а верхний был сложен из потемневших от времени, почти чёрных брёвен. Здесь жило шесть семей, но на весь дом случился только один ребёнок, и это была Дарья, и ей было скучно одной в этом старом дворе с видом на церковь через овраг.

Первая их встреча произошла два года назад и была совершенно мимолётной. Вася выбирал в тот день натуру для съёмок и заглядывал во все подворотни и закоулочки, налегая на старые дворы, в которых сохранился особый провинциальный дух. Давайте оставим ненадолго Дарью и посмотрим на её двор, пока она не вышла из дома и не отвлекла нас своей беготнёй. Вот, к примеру, песочница, а попросту говоря, высокая куча песка, сваленная здесь лет сорок назад под строительство гаража. Эта горка сразу же завоевала популярность у многочисленной жившей здесь тогда детворы — пять мальчишек и две девочки. А гараж? Да, гараж так и не построили. Место для игр осталось за детьми. Все они уже, конечно, выросли и разъехались по другим местам, но сосед, Володя Шубин, один из тех самых пятерых мальчишек, вернулся и остался здесь жить. Каждую весну, где-то в конце апреля, он привозит сюда на своём маленьком грузовичке полкузова свежайшего песка, замещая разбросанные и смытые дождями в овраг крупинки. Зачем он это делает? Играть в эту гору некому. Может, просто так во двор приходит окончательная и законная весна, а до того ждёт от Шубина подходящего сигнала. Здесь же, на другой стороне двора под тенистой осиной, он проводит свои дни, возясь с автомобилем. Место, известное каждому в округе и отведённое, кажется, для этого дела на всю жизнь. Даже отсутствие Володи, весело укатившего куда-нибудь со двора на своих потёртых колёсах, не мешает определить, что именно здесь, под этим деревом, чинят сложнейшие механизмы, об этом сообщает большая масляная лужа, ежедневно вытекающая из-под Володиной повозки и сдобренная толстым слоем хомутов и гаек. Целые созвездия со своим млечным путём в чёрном масляном небе. Главным аргументом в спорах с автолюбителями у Володи было резонное: «Зато моя тележка проста в обслуживании». В отношении машины он никогда не употреблял слово «эксплуатация», автомобиль ставился им выше человека и не ущемлялся в правах. По большому счёту, грузовичок был ему роднее многих. Автомобиль его кормил и давал свободу. Прекрасный миг, который не тускнеет со временем, — с ветерком выкатиться со двора и поехать, куда угодно. И несмотря на то, что ездил он большей частью в одни и те же места, сама возможность неограниченной общественным транспортом свободы приносила ему радость. Он часто кружил по городу и окрестностям без всякой цели, нюхая влетающий сквозь открытое окно ветер, и улыбка не сходила с его лица. Выпивал, конечно, выпивал, прячась за широкой спиной своей родимой тележки. Володя стал героем самого первого портрета из череды великолепных портретов жителей города, сделанных Васей в последующие за этим два года. Но вернёмся к Дарье. Пока Вася снимает Шубина на фоне его верного Буцефала, маленькая пятилетняя девочка крутится у него под ногами и вьётся волчком. «А что вы делаете?» — наконец интересуется она. Тут нужно заметить, что Вася в момент работы над портретом очень условно реагирует на внешние раздражители, он весь поглощён съёмкой и потому рассеян, и отвечает обычно невпопад или сухо даёт понять, что он очень занят и всё остальное не имеет к нему никакого отношения. «Фотографирую, девочка. Портрет», — словно заторможенный отозвался он и снова погрузился в съёмку, разговаривая с Володей о качествах машин и приводя его в нужное для снимка настроение. «Ааа», — протянула девочка и уже собиралась было спросить что-то ещё, но тут из распахнутого на втором этаже окна её громко позвали домой. «Только вы никуда не уходите», — предупредила она и с неохотой побежала на зов, чтобы поскорей вернуться. «Да, да», — рассеянно протянул Вася, размышляя сейчас совершенно о другом, и как только девочка скрылась в подъезде, распрощался с Володей и покинул двор. Не эпизод, а так, пустяк, но была и вторая встреча.