Александр Викорук - Любовь олигархов

Вадим вечером, после работы вышел из здания института, стоял, раздумывая о том, зайти ли сначала в магазин. Тут подошел незнакомец и сказал, что когда-то работал в этом институте и хочет спросить Вадима о бывших сослуживцах. Вадим удивился, но согласился, не смог отказать человеку с таким бесстрашным и уверенным взглядом. Тут же Горенко представился и предложил ненадолго зайти в ближнюю пивную. Разговор начал круто. Ошеломил Вадима, сообщив, что работал у академика в шарашке и что академик попытался уничтожить его, выслав на лесоповал. Горенко чуть не погиб, если бы ни огромное везенье.

Вначале Горенко был уголовником, с весьма ослабленным здоровьем. А ученый был Постниковым Игорем, который только что прибыл из столицы в океан бескрайней тайги, способной поглотить не одну империю. А кучка зэков — на один зубок.

Игоря подтолкнули к лежащему на койке жилистому типу, который долго рассматривал Игоря, потом нехотя процедил: «Ну, и что ты за фрукт?»

— Физик я, — пробормотал Игорь. — Радист.

— Шпион что ли!?

Игорь сначала нехотя объяснил, что занимается разработкой передатчиков радиосигнала. У каждого в кармане будет телефон, бубнил тихо Игорь. По нему можно будет не только говорить, но и видеть изображение собеседника. Смотреть кино. Без всяких проводов, кинобудок.

— Мы, допустим, здесь, — сказал Игорь, — а наши знакомые в Сочи, у моря.

— А поменяться можно? Кореша здесь, а мы — у моря. — Под общий хохот сострил тип.

— Лучше, если мы и друзья — в Сочи.

…Старуха довольно улыбнулась и выблевала струю костей, которая быстро воплотилась в Игоря Постникова. Он встрепенулся, отряхнулся и бодро заговорил:

— К утру уголовник Горенко скоропостижно скончался, и уголовный тип предложил Игорю стать Горенко и выйти на свободу, поскольку срок Горенко кончился, и на воле Игорь-Горенко б ольше сотворит, чем провонявший от болезней мелкий вор.

Давясь от смеха сокамерники окрестили Постникова Горенковым, и вынесли покойника, ставшего за ночь ученым. В скором времени «Сергей Иванович» перекочевал в Воркуту, поскольку там с его прошлым, настоящим и мнимым, легче было раствориться в толпе бывших зеков.

Красной Шапочке и старухе очень по сердцу пришлась эта метаморфоза. Девчонка на радостях даже расщедрилась и кинула волку лишнюю куриную ножку.

Они с умилением смотрели, как смачно волк хрустнул зубами и курятина исчезла в его утробе.

Тут земля дрогнула, будильник старухи подпрыгнул и с грохотом свалился на пол, стал крутиться, трезвоня неурочную побудку. Земля дрожала мелкой рябью, словно превращенная в жидкость. Прямо перед домиком старухи земля лопнула, из образовавшейся дыры с шумом вырвалась мощная струя воздуха, вихрем разметая выбеленные кости. Затем из дыры вылетели ошметки глины — и показалась серого цвета «колбаса», похожая на морщинистую сосиску с просроченным сроком хранения. На конце «сосиски» обозначились подслеповатые глаза и рот с огромными зубами, готовыми в одно мгновение перекусить все что попадется.

— Приветствую вас, господа, май нэйм — Голый Землекоп!

— Это что за хрень?! — сердито проговорила Красная Шапочка.

— Прошу учесть — мне не страшны самые едкие кислоты, неизвестна раковая болезнь. Официально мне 200 лет, а реально — я автор фразы: «надо оказать сопротивленье и в смертной схватке с целым морем бед покончить с ними»! С помощью создателя я начал «Эру бессмертия».

— Врешь, сморчок, — возмутилась старуха, — я здесь старшая.

Она сложила губы трубкой и потянула воздух…

Голый Землекоп ощерил мощные резцы, махнул зубами по земле, вздымая лавину комьев глины. Земля взлетела в клубах пыли, струей вонзилась в рот старухи. Бабка поперхнулась и закашлялась.

— Прошу не прерывать меня. А мысль: «умереть, забыться, и знать, что обрываешь цепь мук и тысячи лишений» — не моя. Такое мог выдумать только человек, слабак… Смерть избавляет от страданий лишь слабых, неудачных конструктивно. Правда, они-то и заполонили мир. Но природа горазда на выдумки. Вот, перед вами чудо вечности. Меня скорее расплющит глыба базальта. Моя программа воспроизводства безупречна.

Труп академика ожил, налился плотью, которая распирала мундир:

— Об этом я писал. Голый Землекоп — прекрасный факт. Как я предвидел!

— Есть другие факты, — выдвинулся из тени куста жасмина Горенко.

— Что-то мне лицо ваше знакомо, — недовольно процедил академик.

— Я тоже факт, — Горенко выругался, — вам очень неприятный.