Вильям Козлов - Карусель

— Но куда уйти? Мой институтский диплом безнадежно устарел, — будто отвечая на мои мысли, проговорил Алексей Павлович. — Я профессиональный партийный работник, всю жизнь отдал руководящей работе на многих постах. И, поверь, Андрей, старался все делать как можно лучше. Мой рабочий день иногда заканчивался далеко за полночь, не знал я суббот и воскресений... И в благодарность за все это меня теперь на свалку? Как в Америке устаревшую модель автомобиля? Не верю, что я уже не нужен. Партийный стаж, партийная работа — это тоже профессия. И то, что я прошел и знаю, другому так быстро будет не освоить...

— А может, Алексей, ему это и не надо, другому? — сказал я. — Пусть он начинает все сначала. Ты смотри, какие создали для вас условия, а? Вы все имеете, не знаете, что такое дефицит, чего же вам стараться для народа? Вы сами по себе, а народ сам по себе... Правда, работает-то он и на вас. Не сами же выращиваете хлеб, ловите красную и белую рыбу, делаете копченую колбасу, солите икру? Да и из-за границы по льготным ценам шла вам широким потоком лучшая радиотехника, видеомагнитофоны, телевизоры и прочее, прочее...

— Нет, мне надо было отказываться? — нахмурил темные брови Термитников. — Все получают продукты в закрытом магазине, а я, видишь ли, такой порядочный, сознательный, что публично отказываюсь! Кстати, и ваши литературные начальники пользовались распределителями, Кремлевкой, у нас — Свердловкой и прочими благами... И Осинский, и Тарасов, и Боровой. И каждый год первыми списки подавали в Управление делами обкома партии, чтобы не опоздать к раздаче!

— Может, наши литературные начальники и подкармливались у вас, но рядовым писателям ничего не доставалось. На многих предприятиях города распределяли продукты прямо на месте, мы же такой благодати не удостоились... Вот оно отношение партийной верхушки к интеллигенции! Рабочим, служащим — пожалуйста, а эти — перебьются!..

— Отчего в тебе столько злости? Я приехал к тебе, как к старому другу, а ты выливаешь на меня столько помоев, что захлебнуться недолго! Я не враг тебе, людям. Поверь, в меру своих сил старался делать добро... И делал! Ты ведь знаешь! Если бы я был участником революции, разве я думал бы лишь о собственном благополучии? Или воевал бы на фронтах, разве я не сделал бы все, чтобы победить врага? Но я родился в другое время, меня так воспитывали. Такая уж у нас система — двигать некоторых в руководящие кадры чуть ли не со школьной скамьи. Чем выше должность, тем больше льгот: выдвинули на более высокую должность, получай новую машину, кабинет и прочее.

— Я понимаю, Леша, что человек, занимающий высокую должность, должен иметь какие-то привилегии — машину там и прочее, но это не должно заслонять от него людей, народ, вы прячетесь от этого самого народа, даже стекла на персональных машинах сделали темными, непроницаемыми. А прячетесь оттого, что у вас, друг, совесть была нечистая. Вы жили по иным законам, чем народ. Вы стали неприкасаемыми, и в вашем продвижении наверх не нужны были ум, способности, главное — ладить с вышестоящим начальством, угождать ему, изворачиваться, врать. А с народом общались лишь с высокой трибуны, даже в перерывы укрывались от него с начальниками в кабинетах, не дай Бог, какой-нибудь энтузиаст подойдет и чего-либо попросит или пожалуется... Ведь вы жили не в вакууме, все видели, знали, что происходит в стране, в отличие от сидящих на самом верху партийного Олимпа деятелей, знали и принимали это как должное. Народ сам по себе, где-то там, внизу, а вы — сами по себе повыше, над ним, а голубая мечта ваша была — забраться туда, на Олимп, скрытый даже от вас дымкой таинственности и неизвестности. Что-что, а тайны свои вы научились хранить! Никто не знает, что творится на самом верху.

Конечно, это не ко всем относится, много есть честных партийных руководителей, которые по мере сил борются со злом, стараются что-то сделать для людей, но таких во времена Брежнева очень скоро убирали с высоких должностей. Был человек на виду, о нем писали, публиковали портреты, издавали речи, которые никто не читал, а выставили — и могила. Ни слова о нем,, будто и не было такого. Не все даже знают, жив ли бывший деятель или уже умер? Ну, партийные работники, конечно, сделали из этого соответствующий вывод: хочешь хорошо жить, руководить — значит, не высовывайся, не старайся казаться умнее своего начальника... Вот и появилась целая прослойка тупиц, бюрократов, серых личностей, которые якобы проводили генеральную линию партии в народ...