Игорь Фёдоров - Две истории

Люди вокруг меня продолжали купаться, развлекаться, не подозревая, что одной парой на Земле стало меньше. Да я и сам еще не до конца сообразил, что к чему, только небо над головой потемнело и стало труднее дышать.

Я еще пару раз искупался, скорее по инерции, чем по желанию. А может, хотел сам себе доказать, что ничего особого не произошло. Просто случилось легкое недоразумение, которое можно исправить. Завтра позвоню, обговорим, посмеемся…

Вечером я подошел к остановке вместе с последними купальщиками. Сезон окончен, всем спасибо, до следующего лета. Но когда автобус открыл двери и люди поспешили в салон, я пошел обратно к пруду, сам не понимая, зачем.

Лето подходит к концу, вода остывает очень быстро. Да и песок потерял тепло, будто отдыхающие забрали его с собой в город.

Сев подальше от кромки воды на большой камень, я стал смотреть на легкую рябь и слушать тихий шум ветра. Над прудом пролетели две сойки. Ивы шелестят, качают ветвями. Воздух чистый и прохладный.

Я оглянулся вокруг и подобрал, если мне не изменяет память, александрит, камень разлуки и одиночества, и бросил в воду.

— Иди ты на хрен, стервозная принцесса.

Ветер усилился и я, в шортах и футболке, невольно поежился. Запахло ранним сентябрем, последними цветами, первыми сухими листьями. Что-то вдруг резко изменилось в природе, будто художник решил добавить в картину больше холодных тонов. Вскоре здесь все пожелтеет, будет моросить долгий дождь, вода в пруду потемнеет от серой пелены туч. А может, и она почувствовала приближение осени и то, что вскоре произойдет с нами, и чего не изменить, и поспешила уйти, чтобы хоть чуть-чуть остаться в лете и в нашей любви, не испорченной последней ссорой.

Всю ночь я шел до города пешком.

Помнишь ту июльскую грозу, когда небо в своей бесконечной злобе обрушило на землю ливень, да какой?! Лужи, мгновенно образовавшиеся на сухой земле, запузырились, обещая затяжные осадки, цветы на клумбах склонили головы в рабском поклоне, стены домов стали серыми от влаги. Двор погрузился во тьму. Кругом шум, безудержное веселье, раскаты грома со всех сторон. Капли дождя барабанят по окнам, прыгают с листьев тополей вниз, на листья берез, а после на кусты акации.

Война!

Помнишь, как ты выскочил из-за стола, и прежде чем бабушка успела крикнуть «а ну стой!», успел пробежать пять этажей и, хлопнув дверью, выбежать во двор? Как схватив палку, стал бегать вокруг песочницы, горки, скамеек, грозно крича и размахивая оружием над головой, в то время, как твои друзья-футболисты смотрели мультики? Но не ты! Это твой двор, твой дом и никому не дано права вторгаться в этот мир.

Во двор въехал автомобиль соседа, шинами колес давя лужи. Ура! Тяжелая техника подоспела как раз вовремя — дождь перешел в финальную стадию наступления. К нему подключился шквалистый ветер, и очередной гром раздался над городом, заглушив голос бабушки, выбежавшей на балкон. Она просит о помощи. За бабушку, раз! — палкой влево, за папу с мамой, что на работе, два! — вправо. И резко обернувшись вокруг себя, три! — за все сразу. Как Илья Муромец!

И помнишь, я знаю, помнишь, как ветер затих и дождь, ослабев и растеряв свои позиции, стал позорно отступать? Как в этой тишине из-за туч выглянуло освобожденное солнце, украсив мир полупрозрачной радугой, легкой, почти невесомой.

А ты, тяжело дыша, стоишь в луже, промокший до нитки, утирая то нос, то лоб, устало опустив палку. Ты победил.

А потом недовольная бабушка, одев тебя во все сухое и напоив горячим чаем, спрашивает:

— Ну что, отстоял свой двор?

А ты устало улыбаешься.

Помнишь все это?

А теперь, выключи телевизор. Выключи, говорю. Все равно, реклама идет. Что там, за окном такое начинается? Гроза! Та самая, ничего не забывшая и никого не простившая. Выйди на балкон. Выходи! Не сахарный, не растаешь.

Вот это да! Давно такого не было! Гром и молния! Жуть, правда? Дождь стеной, реки по асфальту… А кто это там бегает по двору и машет палками? Удивлен? Да-да, твои дети. Ну да, мокрые, по колено в воде, что с того? Ты же сам гордишься, что они «все в тебя», как часто говорит жена. А кто там, в песочнице под грибком? Настюшка, негодница! Прыгает, смеется, машет руками, что-то кричит братьям. Всего два года? Целых два года, папаня! Еще и с хвостиком. Самый возраст под грибком от дождя укрываться. Не переживай, грибок для этого и придуман.

А пацаны-то — красавцы! Вот как они… Что ты собираешься делать? Не надо, не зови их. Не вздумай! Это их война. И они сражаются за свой двор, за маму, за тебя, в то время, когда их друзья не отходят от игровых приставок. Думаешь, они не видят, что ты вышел на балкон? Мил-человек, да они давно в курсе, что тебе нужна помощь. Что твоя жизнь висит на волоске. А загнав детей в квартиру, ты отсечешь их от чего-то яркого, большого и светлого, которого мы, взрослые, называем детством. И тогда вновь родившаяся радуга, уже будет чужой радугой, незаслуженной.