Игорь Григорьян - Иллюзия

— Но это поправимо?

— Конечно. Для этого у вас есть неплохо сконструированный мозг. Выбросьте привычку сравнивать. Это в ваших силах. И в конце концов, если вы будете упорны, к вам вернется способность чувствовать Природу.

— Чувствовать?

— Да. Именно чувствовать. Чувствовать реальность такой какая она есть, а не такой какой ее описывают книги, опираясь на видение чужих глаз и на чужие чувства.

— Слова, описывающие истину, сами ей не являются, — я улыбался, глядя на солнечный диск, который, казалось, совсем не приближался, будто мы висели в необъятном космосе, подвешенные на нитке, — но вновь приобретенная возможность чувствовать неизбежно лишит меня чего-то что я имею сейчас?

— Конечно. Она лишит вас кривого зеркала, которое формировалось миллионы лет в процессе эволюции человеческого вида, и в которое смотрят все люди, считая это искаженное отражение чем-то важным. Чем-то реальным и действительным. И наверное, это и будет следующей победой эволюции. Эволюции уже не вида, но эволюции Сознания.

Я внимательно слушал Агафью Тихоновну и прекрасно понимал о чем она говорит. Осталось лишь несколько невыясненных вопросов.

— А почему бы Природе не взять и не откатиться назад, к тому периоду, когда все мы, то есть человеческий род, будучи уже в безопасности от вымирания, еще не потеряли способность называть вещи своими именами?

— То есть как это откатиться назад? — Агафья Тихоновна долго и заливисто рассмеялась, — как вы себе это представляете?

— Допустим, способность сравнивать была нам необходима — это неоспоримый факт. Но ведь сейчас человечеству как раз более необходимо совсем другое. Способность сравнивать выполнила свое предназначение, и от нее уже можно было бы и избавиться, разве не так?

— Конечно так, — акула подмигнула мне глянцевым глазом, — только эволюция так не поступает. Эволюция не может откатиться назад. Эволюция работает только с тем что есть сейчас, она модернизирует уже существующие возможности. Эволюция постепенно, проходя через сотни поколений, усовершенствует ваши качества, улучшает их, и тут я с вами согласна, — Агафья Тихоновна утвердительно кивнула головой, — иногда совершенствование приводит к полному отмиранию чего-то ненужного. Но не сразу. Ненужное будет изменяться согласно математическому закону случайных чисел, терпеливо ожидая, пока не выпадет необходимая генетическая мутация, которая в свою очередь и приведет к необходимым человечеству изменениям.

— Но ведь может выпасть и совсем ненужная мутация!

— Конечно может, я вам скажу более, она обязательно выпадет.

— И что тогда?

— Все, как всегда, очень просто. Обладатели ненужной человечеству мутации постепенно вымрут, так как не смогут конкурировать в выживаемости с обладателями более приспособленных генов, тогда как что-либо полезное, выпавшее таким же случайным образом, может оказать неоценимое воздействие на весь человеческий род. Как, например, это произошло с медведями, — Агафья Тихоновна начертила на песке фигуру медведя, потом рядом еще одну, — жили-были бурые медведи, — она заштриховала один силуэт, показав тем самым что мишка был бурым, — пока в результате случайной мутации не деформировался один ген, отвечающий за окрас меха. И у бурой медведицы родился белый малыш. Так как дело происходило на севере, в белых снегах, то белая шкура позволяла медведю лучше маскироваться. Белый медведь совершенно случайным образом получил решающее преимущество перед бурым, на снегу его не было заметно, он успешнее охотился, питался и выживал, передавая свои гены следующему поколению, и так, со временем, белые медведи населили всю северную территорию планеты Земля. Тогда как бурые в тех краях постепенно вымерли, ну или перешли южнее, где окрас их шкуры был более сопоставим с окружающей их средой. То же самое и с людьми. Любая случайная мутация, которая даже самими людьми, скованными существующими социальными условностями, сначала может быть воспринята как уродство, с течением времени, вполне вероятно, даст ее обладателю решающее преимущество в вопросе выживании всего вида.

— Но ведь случайная мутация может выпасть и сегодня и через миллиард лет или не выпасть совсем! — я был немного шокирован таким легкомыслием Природы.

— Может и через миллиард, — акула зевнула, — может и через сотни миллиардов, — она еще раз оскалила зубы в зевке, а может и через мгновение, это совсем неважно.

— Но почему неважно?