Игорь Григорьян - Иллюзия

— Значит с ним все в порядке?

— Конечно. Я уже говорила, что с ним не может ничего произойти. По крайней мере в этом Мире, в его собственном Мире, в Мире, которым он сам является.

— Сам? В этом Мире? — я растерянно смотрел по сторонам, — но где?

— Здесь, — акула развела плавники в стороны, — или там, — она указала куда-то вверх, за голову, туда, где висело яркое и желтое Солнце, — или там, — она толкнула Землю хвостом, возможно, намекая на какие-то подземелья, — везде.

— Везде?

— Везде. Это как нигде, только наоборот, — Агафья Тихоновна говорила не спеша, давая мне возможность четко осознать смысл сказанного, — везде — это вывернутое наизнанку нигде, понимаете?

— Кажется я понимаю… — я замолчал, внезапно осененный невероятной идеей. Солнце, проглоченное драконом около озера в зоопарке, его постоянное молчание, его способность видеть то что мне недоступно, его Энергия, его Сознание, его отрицание Времени и Пространства, его заключительная метаморфоза в светящуюся точку, в точку без координат, которой можно было присвоить координаты «Нигде», и которую впоследствии разорвало изнутри и вывернуло наизнанку, предварительно засосав туда все что нас окружало, да и нас самих тоже. Все это подсказывало мне самую невероятную вещь.

— Артак вокруг нас? — я запнулся от того что, как мне показалось, сморозил полную чушь, но посмотрев на Агафью Тихоновну, понял что близок к правде, — Артак превратился во все это? — я взял в руку горсть земли и поднес ее к лицу, — Артак, мой любимый дракон, пожертвовал собой чтобы мы смогли наслаждаться привычными видами? — мой голос задрожал и я готов был разрыдаться от отчаяния, внезапно герметично накрывшего меня плотной меховой шапкой.

— Да нет же, нет, успокойся, прошу, — незнакомый голос прозвучал над самым ухом, а может быть и внутри моей головы, — никто ничем не жертвовал, жертвы вообще бесполезны по своей сути, поэтому не переживай особо. Любые, кажущиеся нами бесполезными вещи на самом деле не происходят. Потому как смысл и польза есть во всем происходящем, даже если мы его никак не может разглядеть и понять.

Агафья Тихоновна стояла рядом, смотрела не меня и продолжала улыбаться. Видимо, она, как всегда, читала мои мысли.

— Кто вы?

— Кое-кто предпочитает называть меня Артаком, — голос энергетически усмехнулся. Он завораживал меня своей теплотой и даже не видя лица собеседника, я был уверен, что он улыбался, — а я с радостью откликаюсь на это имя. Впрочем, как и на любое другое имя, которым ты захочешь меня назвать.

— Артак? — я недоверчиво оглянулся и окончательно убедился что голос проистекал изнутри меня самого, — Артак?

— Да.

— Но где ты?

— Там же где и был. Нигде. Возможно, тебе будет легче если я скажу — везде. Это не меняет сути. Сознание не имеет никаких пространственных координат. Оно сразу и везде. И нигде в том числе. Язык трехмерного мира не в силах описать такие понятия понятным и доступным способом. Поэтому пока что тебе придется поверить мне на слово.

— Ты — это Сознание?

— Как тебе будет угодно меня называть. Сознание — слишком мощное название, думаю, пока можно обойтись лишь одним его инструментом — мыслью.

— Ты — Мысль?

— Я — Артак, ты назвал меня так сам, — голос улыбнулся интонациями, — но можешь считать меня своей мыслью.

— Тогда как Агафья Тихоновна…

— Тогда как Агафья Тихоновна — твоя речь.

— Получается что говоря с акулой, я говорил сам с собой?

— Получается так. Но разве это плохо?

— Это, скорее непривычно, а плохо или хорошо — не знаю. Разве бывает что-то, что объективно можно назвать плохим? Не субъективно, а именно объективно. Объективно плохого в этом, как впрочем, и в любом другом Мире нет. Не бывает.

— Для самого Мира, как для живого существа — нет, плохих вещей нет, тут ты совершенно прав, а вот для отдельных его обитателей — есть. Это вещи, которые они сами субъективно расценивают как плохие. Помнишь? — голос изменил интонацию на вопросительную, — ярлыки, которые человек вешает на события — это всего лишь ценники на собственном зеркале, не более того, ибо все что происходит — правильно, и все что происходит — только наше собственное отражение.

— Да, я помню, конечно, помню. Все что происходит — наше собственное отражение, — я повторил свои мысли, высказанные в форме диалога с драконом, — или все-таки то, что происходит — это мы сами?

— Ты прав, — дракон в моей голове легко согласился, — внешнее и внутреннее — едино, поэтому можно сказать и так.