Сергей Яковлев - Советник на зиму

— В общем-то да… Вы знакомы с доктором? Может, он говорил вам про моего отца? Я ничего не могу от него добиться. Отец и я… Мы всю жизнь вместе. У меня нет никого кроме него. Мама умерла рано, он больше не женился, а я о замужестве даже не думала. Все мысли, вся забота только о нем. Вы ведь понимаете, что это значит? Мне не страшно, я ко всему приготовилась. Но я должна знать правду, имею на это право. Сколько ему осталось жить?

— Мне надо одеться, — сказал Несговоров, настойчиво вытесняя женщину из кабинета.

— Да, конечно… Простите. Я не должна была сравнивать вас с собой. Простите!

Пришлось надеть несвежую рубашку. Стираные вещи, увязанные Дашей, лежали в одном из узлов на чердаке театра. Заходить за ними было некогда, за окном уже смеркалось.

Путь и без того оказался слишком долгим — много длиннее, чем можно было ожидать.

В этой части города Несговоров никогда раньше не бывал. Пришлось спрашивать дорогу у случайных прохожих. Они попадались навстречу все реже, а когда Несговоров вышел на окраину, к железнодорожному переезду, исчезли вовсе. Улица пошла петлять между убогими деревянными домишками. Здесь жили по-деревенски. Не было ни фонарей, ни тротуаров. Снег с проезжей части не убирался. Несмотря на ранний вечер, люди уже спали, редко-редко где светилось тусклое оконце, и только собачий лай доносился из темной глубины дворов.

Какое-то время Несговоров брел наугад, придерживаясь наезженной колеи. Жилые владения то жались вплотную к дороге ветхими изгородями огородов и палисадничков, то отступали, давая место пустырям и оврагам, и наконец расступились окончательно. Открылось голое поле, кое-где помеченное черными свалками мусора.

После небольшого подъема пустынная дорога круто нырнула вниз. Несговоров почувствовал едкий запах гари. Под горой дымила труба маленькой фабрики или кочегарки. За ней далеко, насколько мог разобрать глаз, расстилался припорошенный снегом пустырь, сплошь утыканный карликовыми кустиками и деревцами.

Спустившись с горы, Несговоров по снегу пробрался к приземистому бараку с трубой, надеясь встретить сторожа или кочегара. Но труба, как видно, чадила сама по себе: на двери висел большой замок. Несговоров обошел здание по периметру — зарешеченные окна были черны — и различил прибитую к стене жестяную табличку. Дождался, пока из-за тучи выглянет луна, прочел: получалось, что Маранта живет в следующем доме по этому ряду.

Перепроверяя себя, Несговоров вгляделся во тьму пустыря: не затерялось ли там жилье?.. И вздрогнул. Прямо перед ним торчал из промерзших комьев свежей могилы деревянный крест. А дальше еще и еще. То, что показалось ему с горы чахлой болотной растительностью, было крестами. За бараком с трубой, распространяющей в ночном безлюдье жуткий дух мыловарни, простиралось неухоженное запустелое кладбище.

Указать адрес кладбища! Это могла быть злая шутка проказливой девицы, живущей мистификациями и, видимо, находящей в этом наслаждение или какую-то выгоду. А могла быть и мерзкая выходка совсем других людей, того же Асмолевского. Ведь Несговоров получил записку из чужих рук, не зная даже почерка Маранты! Уж не подслушал ли кто их разговор на чердаке?.. Подобные сомнения шевельнулись, но — слабо, придавленные ужасом, растерянностью, недобрыми предчувствиями. К его чести, подозрения насчет Маранты он отмел сразу и безоговорочно. Версия с чужой провокацией тоже быстро рассеялась, слишком уж она противоречила здравому смыслу, а главное — не мог Несговоров зачислить в предатели Волка, к которому успел проникнуться симпатией и доверием.

Однако ночное кладбище оставалось реальностью и наводило на мрачные мысли.

Что если Маранта, уже не шутя, давала ему понять таким жутковатым способом, что не ждет ничего хорошего от их сближения? Не ответ ли это на его слишком прямо и требовательно поставленное условие? Не отсылает ли она его к тому единственному месту, которое только и может их когда-нибудь соединить? Это было бы в духе Маранты, так ответить на обиду.

А то и совсем страшное: не случилось ли что с Марантой, не решила ли она, не дай Бог, добровольно уйти из жизни, не подавала ли ему в предсмертной записке знак, где теперь ее нужно искать? Всю дорогу Несговоров шептал наизусть фразы из ее письма, особенно из последней его части: они то окрыляли надеждами, то заставляли страдать, разверзая между ним и Марантой пропасть… И вот теперь затверженные фразы обернулись новым, роковым смыслом. Она прощалась с ним и, уходя, упрекала его в слепоте!