Сергей Яковлев - Советник на зиму

С такими словами господин взял заявление в руки и медленно, педантично порвал его на мелкие клочки. И вновь поднял на Несговорова глаза, в этот раз немного увлажненные. Похоже, ему было по-настоящему больно.

— Это мы с вами переживем… Должны пережить. Если еще когда-нибудь у вас появится соблазн поискать правду в очереди под номером таким-то, не забудьте, что вы уже побывали на приеме у первого лица и получили от него все, что оно может дать. А теперь идите, уже звонят к обеду!

Господин решительно поднялся, давая понять, что разговор окончен.

Несговоров сам не чуял, как снова оказался в накопителе.

Здесь многое успело перемениться. Куда-то пропали стражники. Величественная дверь на сцене оставалась полуоткрытой, но никто почему-то не стремился в нее войти. Люди сидели и возлежали вдоль стен, прихлебывая из одинаковых пластиковых чашек. В проходе посреди зала сверкал большой котел, который Несговоров успел заметить еще до того, как попал на прием, а возле него — …

Конечно, Несговоров помнил мираж, возникший тогда на долю секунды. Но последние дни Маранта чудилась ему так часто, что он уже привык подобным миражам не верить. А там, за белой дверью, ему и без того хватало впечатлений. Несговоров еще и теперь был сам не свой: щеки горели, лоб покрывала холодная испарина, конечности заледенели и не слушались. Тут-то и предстала перед ним вполне осязаемая Маранта, держа в одной руке черпак, в другой — пластиковую чашку, наполненную чем-то горячим.

— Ешьте!

Она сказала это так просто, как будто он каждый день получал у нее из рук похлебку. Несговоров безропотно принял чашку и машинально обхватил ее ладонями, чтобы согреться. Его трясло.

— Вы весь дрожите! — заботливо сказала Маранта. — Я знала, что здесь не топят, но чтобы так дрожать… Запишите, — обратилась она к стоявшему рядом человеку. — Они держат стариков, детей и больных в неотапливаемом помещении!

Спутником Маранты, только теперь обратившим на себя внимание Несговорова, был чрезвычайно живой человек средних лет с красивой седоватой шевелюрой и любопытными голубыми глазами. Головного убора он не носил, был одет в элегантное драповое пальто и по самый подбородок закутан теплым шерстяным шарфом. Здоровый цвет лица, бодрая мимика и улыбчивость выдавали в нем иностранца.

По просьбе Маранты незнакомец вынул из широкого кармана пальто блокнот и с усердием принялся что-то в него заносить. Закончив работу, аккуратно поместил блокнот с ручкой на прежнее место, приветливо улыбнулся Несговорову и сказал, невпопад кивая головой:

— Здравствуйте! Вы должны сначала показать свою ладонь, да?

— Ладонь?.. — переспросил Несговоров.

— Ваш номер! Такой порядок.

— Можете его кормить! — с набитым ртом важно разрешил стоявший поблизости кучерявый блюститель очереди в замшевой куртке. — Он еще не успел написать, его номер тысяча сто сорок первый!

— Почти «первый», — пошутил успокоенный иностранец. Он неплохо говорил и, видимо, любил каламбурить по-русски.

— Зачем вы дали мне это? — с недоумением спросил только-только начавший приходить в себя Несговоров, возвращая нетронутую чашку Маранте.

— Ешьте, — настойчиво повторила она. — Вы же не обедали! Это гуманитарная помощь, инициатива мистера Викланда. А это, — она повернулась к иностранцу, — мистер Несговоров, известный русский художник, профессор живописи.

— О, мы с вами почти коллеги, — радушно заметил Викланд, не переставая кивать. — Я тоже профессор, ну, вообще, дома, а здесь у меня миссия… Миссия или комиссия? — с трогательным смущением уточнил он у Маранты. — Да-да, секретарь миссии, что-то вроде посланника. Мы защищаем интересы обыкновенных людей. Нормальных.

— В нашем городе нормальных нет, — уверенно сказал кучерявый коротышка, дожевывая свой хлеб и возвращая Маранте пустую чашку. — Все чокнутые.

— Ах, да, «чокнутые»! — Викланд кивнул и ему.

Несговоров опустился на корточки, поставив чашку рядом. Он чувствовал тошноту и слабость, изнутри жгла боль.

— Что они с вами сделали? — тихо спросила Маранта, опускаясь возле него и выразительно поглядывая на белую дверь. Он догадался, что она видела, как он оттуда вышел.

— Я был на приеме у Кудряшова, — признался Несговоров.

— Боже!.. Теперь я понимаю. Это, наверное, был сплошной кошмар!..

— Вы видели Кудряшова? — удивился Викланд. — Но это невозможно! Я пытался с ним беседовать, но мне отказали, потому что он три месяца тяжело болен, лежит разрезанный в госпитале…