Иван Алексеев - Херувим четырёхликий

Эта околица, с которой открытая взору ширь русской земли волновала душу не менее трепетно, чем с кладбищенского холма, была конечной целью сегодняшнего путешествия Марьи Ильиничны в своё и дочкино детство.

— Помнишь, как я сажала тебя верхом на лису, а ты просила меня рассказывать про петушка? — спросила у своей девочки Марья Ильинична, когда они вдоволь с ней насмотрелись на бескрайние просторы.

— А потом мы доходили до этой околицы, ты показывала на далёкие леса и говорила, что это туда хитрая лиса несла глупого доверчивого петушка, — с готовностью подхватила Марина:

— Знаешь, папа мне пересказывал ту же сказку чуть иначе, — продолжала Марина. — Представляешь, я помню! Он говорил вот так:

— И ещё папа меня пугал в тот момент, когда в сказке лиса хватала петушка. Надувался, крутил глазами и говорил: «Цап-ца-рап»! А ты «цап-ца-рап» не говорила, — улыбнулась Марина.

— Почему он нас невзлюбил? — спросила вдруг она. — Неужели мы были для него настолько плохи? Почему нас нельзя было принять такими, какие мы есть?

Марья Ильинична обняла дочь. Сзади их обнял зять и муж. Любовь, всегда готовая отозваться на трепетные душевные порывы, укрыла эту троицу своим крылом, надеясь когда-нибудь уберечь от разлук медленно разумеющие человечьи души.

Мы, таинственно изображающие Херувимов и воспевающие Животворящей Троице Трисвятую песнь, да оставим ныне всякую житейскую заботу.

Ч тобы нам принять Царя всех, невидимо сопровождаемого, словно телохранителями, воинствами Ангелов. Аллилуйа, аллилуйа, аллилуйа.