Дмитрий Зорин - Сказка и быль

Седьмой семестр был последним учебным периодом нашего образования. Мы должны и были в процессе преддипломной практики обеспечить необходимым материалом подготовку своих дипломных проектов, выполнить дипломное проектирование по закреплённым темам с помощью своих руководителей проектов и защитить их перед государственной комиссией. Этот очень важный в учебном процессе период подводил черту всему, чему нас учили, что нам прививали, давая нам, возможность показать, что мы собой представляем и кто есть кто. Одновременно уровень защиты дипломных проектов и сдачи госэкзаменов представлял собой оценку качества процесса образования в целом и по отдельным дисциплинам. Поэтому к этому завершающему учебный процесс периоду было повышенное внимание со стороны всех его участников.

Успешно сдав все экзамены завершающего теоретического периода обучения в техникуме, я и мои однокурсники разъехались на последние наши каникулы по домам, чтобы вновь собраться уже в новом 1961 году для работы над своими дипломными проектами и их последующей защиты.

Эти образцы из нескольких десятков, выданных мне

удостоверений на рационализаторские предложения,

свидетельствуют о моём увлечении техническим

творчеством.

Мой дипломный проект назывался: «Механизация складских работ на складе сырья Красноярского ЦБК». Этот выбор был продиктован желанием, выполнить реальный проект, имеющий практическое значение для конкретного предприятия. На строящемся Красноярском целлюлозно-бумажном комбинате, на складе лесного сырья шли работы по монтажу кабельных большегрузных кранов. Это новое прогрессивное оборудование впервые применялось на предприятии деревообрабатывающей промышленности, и перспектива дать техническое и экономическое обоснование целесообразности его применения меня увлекла. Я с головой ушёл в работу вместе с руководителями проекта, а их у меня было два, представляющие предприятие и учебное заведение. Финишем нашей работы была успешная защита мною дипломного проекта с оценкой отлично. Отзывы рецензентов, в том числе и от предприятия, были положительными, в них подчёркивалась практическая ценность моего первого инженерного труда, что для меня было очень важно, придало мне уверенности и открыло перспективы моей трудовой деятельности. В будущем влечение к техническому творчеству не покидало меня на протяжении всей трудовой деятельности на различных производствах, а практикой технико-экономических обоснований различных проектов и составлением бизнес-планов я по просьбе различных лиц занимаюсь и сейчас. Через несколько лет после окончания техникума я стал выпускником Сибирского технологического института, где освоил специальность «Экономика лесной и деревообрабатывающей промышленности» и получил квалификацию инженера-экономиста. По долгу службы, работая руководителем различных производственных участков, я постоянно ощущал потребность в более глубоком экономическом образовании, и это стало причиной моего поступления в институт.

Всемерному развитию рационализаторства и изобретательства в период моей производственной деятельности придавалось большое значение. Многие тысячи новаторов и творческих коллективов вносили весомый вклад в развитие научно-технического прогресса, в осуществление механизации и автоматизации производства. Такая инициатива всячески поощрялась, в том числе и материально. Я благодарен природе, наделившей меня определёнными качествами, и судьбе, позволившей мне найти им применение. Этот процесс носил массовый характер и поэтому не мог не захватить меня.

Студенческие годы навсегда вошли в мою память насыщенностью событий, в которых мне вместе с моими сверстниками и другими людьми довелось принимать участие. Максимальная загруженность не была нам в тягость, стремление к познанию не ограничивалось рамками учебной программы, сама жизнь воспринималась, открыто всеми чувствами, которыми наградила нас природа, и мы размышляли о своём месте в этой жизни. Перемены, происходящие в то время в обществе, порождали первые мучительные сомнения в незыблемости того, что нам долгое время внушали, вызывая необходимость переоценки прошлого для понимания сути и неизбежности этих перемен. Мы по-разному к ним относились, и это определяло уровень нашего самосознания, уровень зрелости каждого из нас, нашу готовность к самостоятельной дальнейшей жизни. Уже тогда нам приходилось сталкиваться с поступками отдельных лиц, наделённых определёнными общественными и должностными полномочиями, которые не соответствовали их утверждениям и нашему пониманию общественной морали и образу советского человека — «моральному кодексу строителя коммунизма», проповедуемому большевиками. Впоследствии мне, как говорится, «на своей шкуре» не раз предстояло испытать действие хорошо отлаженной машины усмирения людей, которые, иногда даже не желая этого, не «угождали» кому-либо из партийно-советской номенклатуры. Все это заставляло нас задуматься о чистоте и безупречности отдельных наших идейных вдохновителей и некоторых представителей власти. Об одном таком случае, приведшим к исключению меня из партии, я уже упоминал. Приведу подобные примеры из моей студенческой жизни.