Роман Уроборос - Заклание-Шарко

Питер налил всем виски, себе двойную порцию, потом, подумав долил целый стакан и одним глотком, не морщась, выпил. Остальные последовали его примеру. Питер залпом осушил кружку пива.

— Я понимаю Пит, ты человек богатый, — сказал Ричард, у которого глаза были на мокром месте, — но бутылка «Чиваса» — за счет заведения.

— Спасибо Риччи, — продолжил Пит, и после долгой паузы заговорил вновь, — так я два года прожил в образе кенгуру. Нашел сородичей. Быстро научился понимать их. Изучил их повадки. И уже через месяц стал образцовой особью кенгуриного вида. Жил размеренной кенгуриной жизнью. Когда подошло время, снова стал человеком. В той же одежде, ни капли не постаревший. В первой же деревне по телефону связался с адвокатской конторой. Оказалось, что сам мистер Хант год назад умер, и теперь всем в конторе заправлял его сын. Узнав, кто им звонит, и где я нахожусь, они сказали, чтобы я немного посидел в баре, что-нибудь заказал выпить, и что за мной скоро заедут. «У меня некоторые затруднения с деньгами», — деликатно намекнул я им; «У вас нет никаких затруднений с деньгами, мистер Питер Краш, сэр», — ответили мне. Когда за мной заехали, а это оказался местный шериф, я уже успел выпить бутылку отвратительного местного виски. На самолете я быстро долетел до Сиднея. В конторе мне рассказали, что два года назад им позвонила Джулия Вуд и сказала, что я изъявил желание остаться пожить у колдуна и постичь премудрости его колдовского искусства, потом привезла все мои документы на хранение. «А вам не показалось это странным, мистер Хант?» — спросил я его. «Мы привыкли к причудам наших уважаемых клиентов», — ответил, белозубо улыбаясь, он. «А где сейчас эта Джулия?» — опять спрашиваю я. «Уволилась», — говорит. А потом начинает поздравлять меня с тем, что за два года евро сильно выросло по отношению к фунту. Ну, подписали мы все необходимые бумаги. Обговорили с банком моим, каким образом я могу открыть счет в Англии и перевести туда все мои деньги, выпили за мое здоровье. Потом еще раз выпили. Выхожу из конторы на ногах нетвердых. Смотрю, а на другой стороне дороги стоит девушка, красивее которой я в жизни не видел. Я внимательно осмотрел ее. И увидел все. Глаза-угольки её, ноги безумно-гладко-красивые, грудь, плечи, взгляд детский беззащитно-блядский. Она стояла на другой стороне улицы и махала мне рукой. Я побежал к ней, уворачиваясь от гремящего и гудящего мне грузовика. А она начинает мне говорить что-то на незнакомом мне языке, потом выяснилось, что на русском. Долго я смотрел ей в глаза. А потом обнял я ее и крепко поцеловал.

— Вот так прямо обнял и поцеловал, — сквозь зубы сказал, как бы улыбаясь, Эд «Один» Томсон, — она же была совсем тебе не знакома.

— Ты ошибаешься, друг мой, — открыто и доброжелательно улыбнувшись, ответил Пит, — мне казалось тогда, что ближе и роднее у меня никого не было. Потом, когда мы начали встречаться, выяснилось, что она — русская, и что зовут ее… У нее самое удивительное на свете имя — Любовь. Она приехала в Австралию отдохнуть со своей подругой. Там у нас с ней начался головокружительный роман, который через два месяца закончился свадьбой.

— А как же Пегги? — как бы между прочим спросил Шон.

— Я бы на ней все равно никогда не женился, но с ней и так произошла серьезная неприятность — она как-то пьяная переходила дорогу, и ее сбил грузовик, насмерть… — После долгого рассказа Пит уже довольно сильно устал и зевнул.

Вся троица многозначительно переглянулась.

— А почему эта твоя Любовь махала рукой абсолютно незнакомому мужчине? — прищурившись, продолжил допрос Шон.

— Она сказала, что я с самого начала приглянулся ей, и она хотела привлечь мое внимание к себе, а наше дальнейшее общение окончательно убедило ее, что со мной можно иметь дело.

— Да, а также кругленькая сумма в банке, — откинувшись на стуле, съязвил Шон.

— Нет, это не так, — спокойно отреагировал Пит, — Любовь на самом деле до меня несколько лет встречалась с одним русским олигархом, довольно известным… сейчас не вспомню имени его. У него все очень хорошо было с деньгами. Дело у них шло к помолвке…

Телефон начал говорить голосом Питера противно и по-русски: «Ой, мама звонит». Он и прервал их разговор долгий, Питер полез в карман неохотно, но после того, как увидел, кто звонит ему, преобразился мгновенно, неуклюже вскочил, опрокинув тарелку с орешками и, задев картину на стене, нежно залепетал.

— Да, Любовь, милая, детка. Да, мы с ребятами заканчиваем уже. Ты подъехала и стоишь у входа в бар? Да, любимая, конечно.