Катя Саргаева - Мирное небо

Женщина, моя женщина представлялась мне принцессой в башне. Она должна быть нежной и женственной, доброй и искренней, трогательной. Глядя на нее, я должен был чувствовать себя героем. Глядя на нее, я должен был чувствовать, что могу свернуть горы. Для нее свернуть. Всем своим видом и внутренним расположением она должна была показывать, что хочет получить весь мир, а я должен был для нее этот мир добыть.

— Я сейчас скажу одну вещь, — говорил мне Вадик, — только ты не обижайся, хотя можешь и обидеться, я все равно это скажу. Ты просто хочешь быть нужным. Это оттого, что ты не нужен сам себе. Ведь ты же не хуже меня знаешь, что пока ты не начнешь сам к себе испытывать какое-либо чувство, другие тоже не начнут испытывать его к тебе. Ты бы сначала научился быть нужным самому себе, по-настоящему полюбил бы себя, тогда и женщина тебе будет нужна совершенно другая.

— Знаешь, мне кажется, что тогда мне вообще никакая женщина станет не нужна.

Я отмахнулся от Вадькиных слов и поскакал на поиски своей принцессы. Выбор был невелик, к моему большому сожалению в Германии мало красивых женщин, да и вообще красивых людей мало. А моя принцесса непременно должна быть красивая, да чего уж там, она должна быть идеальная. Чем красивее мне встречалась женщина, тем агрессивнее она была. Феминистки боролись за многое, но в первых рядах было то, что бы женщин перестали воспринимать как сексуальный объект. Уж простите, но отношения без секса обречены на порвал. К тому же секса хотят далеко не только мужчины. Секс нужен всем. И свободные женщины Германии им занимались. Раз их цель уровняться с мужчиной, то им должно быть дано точно такое же святое право на секс без обязательств. Хорошо, я не против, вполне возможно, что в процессе таких отношений ты меня полюбишь и в итоге сдашься и отдашь мне свое сердце. Но на этих женщин нельзя было даже смотреть. Любой неправильный взгляд, необдуманно ляпнутый комплимент, даже элементарная помощь воспринималась такими женщинами в штыки, и я навсегда терял шанс даже на элементарный, ни к чему не обязывающий одноразовый секс, уже не говоря о том, чтобы заполучить ее сердце. Вадик отточил мастерство общения с такими женщинами до черного пояса, и переспал уже с таким количеством женщин, что не помнил всех их имен. Меня же они пугали. Нет, им не нужен предложенный мною мир к ногам. Да и не сидят они в башнях и не выглядывают из окошка своего принца. Они летают на своих драконах и едят мужские сердца на завтрак. Феминистки это однозначно не мое, решил я. Ведь сразу же понял, что твоя целевая аудитория домохозяйки, чего тебя вообще потянуло на покорение непокоряемых сердец? Вероятно потому, что это победа была бы совершенно иного толка.

Я понимал, что живу прошлым. У меня есть одна, но самая важная проблема, из которой вытекают все остальные. Моя мать меня бросила. Я был ей не нужен. Потому я и не нужен сам себе. Ведь что может быть больше материнской любви? Ничего. Значит я был настолько ей противен, что проносив меня девять месяцев в своем животе она не могла дождаться момента, когда же наконец избавится от меня. Почему она не сделала аборт? Ведь убить существо, которое еще не видно и не ощущаешь гораздо проще, чем бросить целого, готового человечка. Я не понимал этого. Не мог найти этому объяснений. И тогда я придумывал истории, мы вместе с Вадиком придумывали, что наши мамы были очень бедными, у них просто не было денег, чтобы нас содержать. А в детдоме (котельщик прав) кормят четыре раза в день. Однажды, в думах о том, почему же мама меня бросила, я дошел даже до мысли об ее изнасиловании. Ведь все лучше того, что тебя просто выбросили как мусор, которому в твоем доме нет места. Всю жизнь я старался быть хорошим, ведь за это любят, по крайней мере, так нас учили. Когда мне было двадцать пять лет я понял, что и это обман. Я видел тех, кто любви совершенно не заслуживал, однако их любили. Я очень хотел эту любовь заслужить, я должен спасти свою принцессу, и тогда ее любовь будет наградой. Наверное, в этой принцессе я видел свою маму, ведь ее в свое время никто не спас, и ей пришлось отказаться от своего ребенка.

Я отчаянно искал любовь. Переключившись с феминисток на домохозяек мне везло больше. Меня любили. Но все они хотели выйти замуж и сесть дома. А моя принцесса должна была хотеть работать, расти и развиваться, самореализовываться, но при этом оставаться женщиной, слабой и трогательной.

Однажды, ветреным осенним днем я встретил Марту. Она была красива, умна и любознательна, сидела в башне и ждала меня. Марта была художницей, а все они немного чокнутые, это именно то, что надо, она не будет гнобить меня правилами. Марта реализовывала себя работая на дому и в берлинской галерее и хотела иметь семью и детей. Она была романтична и мечтательна. Она выросла в глубинке и рано потеряла родителей. У нее было трудное и бедное детство, и теперь всеми силами она стремилась к достатку. А что, не такое уж и плохое стремление. Я тоже к нему стремился, уж не мне ли, детдомовскому мальчику, ее не понять?