Александр Строганов - Стравинский

Мечта – голубка. Яичко золотое.

Вы, простите, самостоятельно забрались, или помогал кто? Это ваш петух или соседский? Жене кто из вас изменял, вы или жена? Женина пижама, пуговичка оторвалась. Не курите в форточку, не ровен час, простудитесь. Рубиновая. Как там внизу, все еще идут, шествуют? Идут, идут, идут, шествуют. Шарики кровяные. Дышит овраг. Дирижабль. Январь. Яичко золотое.

Полчаса, и расходятся. Полчаса, не больше и уже расходятся. Минул век. Не успел волкодав вскочить, в загривок впиться. Зевнул, на другой бок повернулся. Зубами клацнул, муху соленую споймал, на другой бок повернулся. Прощай, Ося – керосинщик. Здравствуй, Ося – керосинщик. Анапа. Следующая станция Анапа. Спать ложись, дирижабль, гаси окошки, обратно ночь. Нет Оси. Никого нет. Не будет. Уже ничего не будет. Поземка, пурга с мишурой пополам и всё. Вьюга кольцами и всё. Нет никого. А кого хотелось-то? Были, да все вышли. Куда? Не знамо, куда. Без выводов. Продолжать наблюдение вышли. Первоначально может показаться, целенаправленно. Мучить друг друга, например. Заново мучить друг друга. Или прославлять. Или вместе спасаться, например. Гуртом от каждого по отдельности спасаться.

Грядущая беда жалит солдатиков-то. Предчувствие беды. Вот сколько себя помним. Сколько себя помню. Трещим по швам, да в жаровнях. Любовью спасаемся. Любовь – ловушка. Всегда. Световая. Случается и мешковина, справедливости ради – случается. Мешковина и мослы. Но это – редкость. Так что каждый – сам по себе. Всегда. Женщины в первую очередь. Всегда. Мужчины в первую очередь. Женщины и мужчины. Женщины в первую очередь. Почти что всегда. Всяк своего козыря. Потому слепнем к старости.

Искры, щелчки, ночь. Движение по кругу с неизменной чернотой в финале. Ой, ли? А если свет? Если в финале свет. Ловушка? А когда гало? А приснопамятная вольтова дуга – смертельное коромысло, Илья и Михаил? Конечно, слепнем. Глохнем, слепнем, немеем. Как Стравинский. То есть добровольно. А как? А как же? Теперь, пожалуй, чаще. Теперь, прежде, завтра. Крепко-накрепко к стульям привязаны, конники кукольные, зеваки затмений. Можно повторить. В повторах, как говорят ортодоксы, весь цимус.

Не ортодоксы? А кто?

И не отрекайтесь, и не кайтесь. Было, есть и будет. Повторяем, повторяемся. Но. На раз вспыхнем, если гроза. Снег сухой – гроза сухая. Зима. Не важно. Чуть что – на раз вспыхнем. Нынче или погодя. Вспыхнем и разойдемся. Полчаса – и вся любовь. Будто и не было ничего. Пурга, да поземка. Минул век. Слепота. Опять слепота. Этак волкодав, не ровен час, издохнет. От голода издохнет. Ничего, переморщимся, перекантуемся. Музыка.

К музыке тянемся.

Столпились, тщимся. Неслышно. Жаль. Позже, позже, никогда. Так и живем. Если сверху. Да хоть и не сверху. Очевидное. Слепота – слоистое словечко, язык слоеный. Еще «куриная слепота». Это уже резкость навели, большой свет включили. Даром. Детское название. И всякий раз, когда уже, казалось бы, последний подзатыльник и смирение, хляби и исход – снег. Альбом. Это – что называется, под другим углом, в другой тональности. В другой тональности – Расея, Сибирь, сладостно и пух. Снег, много снега. Большая стирка. Спасение. Спас. Синева. Другой аккорд, другая тональность.

Да уж сказано теперь.

Бардак, не спорю. Модное, словечко «зудится». Вот затаскали, обслюнявили. А торжественность, все одно, проглядывает. Торжество. Крапивница! Шутихи! Колесо огненное! Нет, нет, от торжеств нам никогда не очиститься. И хорошо. И гордость и парад. Как у Гомера. Тот старик на Гомера похож. Еще думаю, откуда слепота? Слепнем. Да. И не спорь, не люблю. Гимн. Стоять буду. Лично я – встану.

Вроде бы муравейник, но ведь всякого муравья можно взять в руки, подержать, получить укус, в результате вздрогнуть, одуматься, выздороветь. И зимой. Настаиваю. Мы времен, в том числе и времен года не наблюдаем, нам это – лишнее. Во вторник – март, в пятницу снова январь грянет. Выглянет, глянет, заглянет с морозца, щеки пунцовые, зубов не пересчитать. Не доводилось белых муравьев встречать? Нет?

Рассеянность. Закономерно. Одной ногой в муравейнике – другая уже далече. Ступил, наступил, наступили, наступил, вляпался. Всегда вдруг. Всегда – гром средь явного неба. Что такое снег? Выводы, напутствия, выводы, печали? А надо ли? А когда середина жизни, самая сердцевина? Пожалуйста – солнцепек. Все эти закономерности – мура. Где угодно, только не в нашем дворе. Вдруг. Чудо. Всегда. Так привыкли к чудесам, что и не замечаем. Еще жалуемся на что-то. Здравствуй, солнышко. И хорошо. И поплачем. Не помешает. Кулинар сказал бы – не помешает.