Александр Строганов - Стравинский

Ну-ну. В добрый путь.

Для Игоря Федоровича и Ивана Ильича это самое «в добрый путь» – путеводное приветствие, дежурная фраза, не больше, не меньше. А вот для Сергея Романовича – тик, заикание своего рода. Интересно, не случается ли у него припадков падучей? Всё может быть при таком образе жизни и склонности к стихосложению.

Как говорится, в добрый путь.

Голову поберечь.

Сосчитать по головам, разве? Как всегда. В очередной раз. Привычка. Наваждение. Головы менее всего интересны. Вот уж где однообразие. Бритые, косматые, рыжие, пегие, с залысинами, мятые, мытые, в виде яйца, в виде чижа, в виде ежа, да, а, в сущности – одинаковые. Ибо нас, в большинстве, привлекает объем, трехмерное пространство, самое примитивное из пространств. Женщина, например.

Всё, забудьте. Сугробы.

Проникать звук или мгновение. Капля. В капле. Иллюзия, иллюзорно. Как? С таким-то мешком неприятностей. Еще семья, друзья, доброжелатели, недоброжелатели, опыт, будь он неладен. Впечатления, куда? Та рощица, эта. Равель, мечты, мечты, руки, альбомы, снимки, черновики, альбомы, радуга, радуга к вечеру, вишневый поцелуй, фигурка матери, влажный, нежный, удаляющаяся фигурка мамы. Акварель. Водица. До бесконечности. Что это, дно? Неловкая, родная. Детская, купель, батюшка. Полотно. Даже когда невмоготу, даже если навзничь, даже когда побежден. Одноклассник или болезнь. Или волки задрали. А прежде и такое случалось. Глаза умные. Кровохарканье. Такие чащи. Русалки.

Помню, помню, как по грибочки ходил. Кочки, медвежата, ягода брусника. Волчья ягода, опять же. Белена восхитительная, скромница. Что-то из Куприна. Гранат тоже волнует, не скрою, но белена. Старушечья одежка. Сладкая смерть.

Женщины на снимках со временем бледнеют. Все остальное, мужчины, беседки, трава желтеет. Собаки желтеют, я бы сказал, рыжеют. Сепия. Называется «сепия». А женщины бледнеют. И глаза пропадают. Имена пропадают. Бестелесны. А мне, чтобы этакое, чтобы прямо в звук? в мятную его сердцевину? Как? Каким образом? Нет, разумеется. Бумазея. И жизни мало. И двух жизней, пожалуй. В красной рубашечке. Сапоги пегие. Если в таком качестве употребить. Сплошь победители. Победитель.

Это за вами, Алексей Максимович, во снах гонялись. За мной не гонялись. Уж если кто и гонялся, так гончие псы. Не созвездие, умоляю. Оставьте звезды звездам. Рыдать и плакать. Вольное обращение. Слезы – спасение, наверное. Слезы, думаю, жизнь продлевают. Шоссе, канатная дорога, пустырь. Глупость. Фантастика, глупая, глупая. Научная. Ненаучная. Железный короб. С искрами. Духи Вселенной. Из подворотни. Из овощного магазина. Стакан томатного сока за десять копеек. Голова профессора Доуэля. Физики, глаза стеклянные. Ландау, Тамм. А вот Рихмана убило. Искры. Долго.

Думали, снегопад тишайший. Диссонанс. Крыша – решето. Мельницы беспамятства. Все условия. Всё же понятно. Потому грустно. Всегда. Тогда космонавты прекрасными были. Первые космонавты – просто красавцы. Шевелюра, васильковые глаза. Кассиопея. По щелчку пальцев. Из пелены. Измены, голоса из пелены. Соблазн подростку. Аж дух захватывает. Кожа толстая, лопается, а силенок нет. Силенок-то и нет. Выдержать весь этот натиск. Самое кошмар. Чуть что – сразу в слезы. На чем штаны держатся? На помочах, лямках. Вот, вот, суицид в каждой ванной. Прошло. Проехали.

Не хочу здесь. Темно и страшно. Цаца. Це-це. О мухах лучше не вспоминать. Хотя Цокотуха, по большому счету, легендарная личность. Желаете преклонных лет? Топтания с клюкой? Грибочков? Будут тебе грибочки, можешь не сомневаться. Только что ты с ними делать будешь? Грубо. А желания опасны. Мечты сбываются. Уж сколькими говорено. Хорошо бы вспомнить хотя бы ее лицо, хотя бы ее глаза. Хотя бы вспомнить. Хотя бы. Если остаться подростком, не взрослеть. Таксой. Извольте. Только. Имейте в виду, будьте готовы. Всегда готов! Эх! Все эти обиды, нетерпение мести, сорные слова. Кожа нечистая. Воронка. Пемза. Кланяйся, кланяйся. Что, не научили? Ногти стричь надобно. Искривление пространства. Говорят – да, если свернуть, как лист бумаги. Черная дыра. Папиросная бумага. Мешок со звездами.

Теперь Рождество. Рождество, однако. Рождество? По Григорианскому календарю. Или уже прошло. Не важно. Около. Рядом. Но этого недостаточно. Явно недостаточно. Растерянность, скрывать не стану. Опухоль. Светится. Такая кожа. Каждая венка на виду. Как ее звали? Как ее зовут? Ни за что не вспомню. Пытался уже. Зачем? Нет, нет. Чтобы верить в эти сказки? Увольте. Увольте. Саван. Шары. Всю дорогу говорили о каком-то саване. Где? Свернуться в кулек – другое дело. Это знакомо. В кулек, в позу эмбриона. Гончие псы. Пуститься во все тяжкие, камня на камне не оставить. Флейта, барабан. Не забыл барабан? Нет. Славно. А проникнуть в каплю, в самое эхо проникнуть слабо? В звук ли.