Бернис Рубенс - Я, Дрейфус

— Вот что я принес от Питера и Джин. Они хотят, чтобы вы повесили это на стену.

По губам Дрейфуса скользнула тень улыбки — чувствовалось, что улыбаться он почти разучился. Сэм протянул ему рисунок Джин.

Дрейфус долго его рассматривал.

— Как они сейчас выглядят? — спросил он. От улыбки не осталось и следа.

— Очень хорошо. Я только что от них.

Сэм собирался сказать, что они так быстро растут. Но прикусил язык — это только подчеркнуло бы, как грустно, что отца нет рядом.

— Они растут без меня, — сказал Дрейфус.

Сэму нечего было возразить.

— Они скучают по вам так же, как и вы по ним, — сказал он. — Да, у них замечательная новая квартира, — быстро продолжил он и стал описывать дом, где только что побывал. Но Дрейфус этого словно не слышал. Он всё рассматривал детские рисунки. Сэм закончил рассказывать о квартире, и Дрейфус положил оба рисунка на койку.

— Я писал о своих родителях, — сказал он. — О том, как они умерли. — Он впервые посмотрел на Сэма. — И понял, что меня это до сих пор потрясает.

Сэм снова не знал, что сказать, но теперь понял, отчего его друг впал в депрессию.

— Это естественно, — проговорил он. — Я потерял своих родителей несколько лет назад. Думаешь, что время лечит, а потом проживаешь это снова, и все это как будто вчера случилось. И снова начинаешь горевать. Ваша койка — это все равно что табуреточка в шиву.

Дрейфус улыбнулся — он был благодарен за общность переживаний.

— Это пройдет, — продолжал Сэм. — Время лечит, но ему, времени, нужно время. Вот в чем трудность. Некоторым из нас нужно держаться за свое горе. Чуть ли не культ из него сотворить.

— В моих нынешних обстоятельствах меня именно к этому и тянет.

— Но это может быть опасно, — сказав Сэм. — Так можно впасть в апатию, в отчаяние. Альфред, там, снаружи, идет борьба за вас. Мэтью настроен очень оптимистично.

— Милый Мэтью… — сказал Дрейфус.

Сэм выдержал паузу, прежде чем спросить, как продвигается книга.

— Все шло отлично, пока я не дошел до смерти родителей, — сказал Дрейфус. — И тут мне показалось, что больше уже и сказать нечего. Я подумал, что если я опишу свой крах, они каким-то образом об этом узнают. Я не только не хочу об этом писать, я и думать об этом не желаю. — Он посмотрел Сэму прямо в глаза. — Пожалуй, будет лучше, если я верну деньги.

Сэм засмеялся. Но нервно. То, что Дрейфус вдруг решил замкнуться, его нисколько не удивило. Но это нужно было преодолеть.

— Вы должны написать эту книгу ради Люси и детей. Ради Мэтью и его семьи. И прежде всего, Альфред, это ваш долг перед родителями. Прежде всего — перед ними. Они ведь тоже Дрейфусы.

Сэм напомнил об этом, и в Дрейфусе словно что-то щелкнуло.

— Я постараюсь завтра продолжить, — сказал он.

Сэм взял со стола поднос с едой и поставил на койку.

— Попробуйте немного поесть, — сказал он. Из портфеля он достал фляжку с виски и протянул ее Дрейфусу. — По медицинским показаниям.

Дрейфус усмехнулся и сделал осторожный глоток. А потом взял ложку и начал есть остывшую еду.

— Думаю, вам будет приятно услышать, что у Питера появился новый друг, — сказал Сэм. — Его зовут Тим. Я поведу их всех на ярмарку в Баттерси.

— Почему вы так о нас заботитесь? — спросил Дрейфус.

— Я уже говорил вам. Я верю в вашу невиновность.

Он наблюдал за тем, как Дрейфус ковыряет еду вилкой. Ел тот медленно, но в конце концов съел все.

— Я рад, что вы пришли, — сказал он.

Сэм отнес поднос обратно на стол.

— Мистер Уолворти с вами связывается? — спросил Дрейфус.

Сэм усмехнулся.

— Каждый день. Хочет посмотреть, что вы там написали.

— А вы что скажете? — спросил Дрейфус.

— Решать вам. Лично я показал бы ему какой-нибудь фрагмент. Просто чтобы убедить его, что вы можете писать. Этим, думаю, он бы удовлетворился. И больше не просил бы. Он по натуре не читатель. Он — издатель.

— Я отдам вам все, что написал, — сказал Дрейфус. — Сами выбирайте.

Сэм и не рассчитывал, что все пройдет так легко, и был счастлив. Он мечтал, чтобы Уолворти от него отстал.

Дрейфус подошел к столу, собрал стопку бумаг и протянул их Сэму.

— Я опять сделаю копии, — сказал Сэм, — и все вам верну.

— А теперь я прошу вас уйти, — сказал вдруг Дрейфус. — Меня опять потянуло писать.

— Только пообещайте, что будете есть, — сказал Сэм. — Даже Толстой не писал на пустой желудок.

Они пожали друг другу руки.

— Я рад, что вы пришли, — снова сказал Дрейфус. — Вы — моя связь с миром.