Бьянка Мараис - Пой, даже если не знаешь слов

Оглядываясь снова и снова, я не могла понять, что так пугало Номсу – в парке совершенно точно не было полицейских, только несколько людей в обычной одежде. Через минуту прибежал Морри.

Легок на помине.

Морри махал в воздухе снимком, чтобы просушить; фотоаппарат болтался у него на шее.

– Это кто был? – спросил он.

– Кто?

– Та дама.

– А, это. Она просто заблудилась и спрашивала дорогу.

– А это что? – Морри указал на бумажку в моей руке.

– Ничего. Дурацкая записка от одной девочки из школы, – сказала я. Желая сменить тему, я спросила: – А что ты сфотографировал?

– Тебя и ее. – Морри протянул мне снимок. – У тебя был несчастный вид, а я пытаюсь запечатлеть негативные эмоции. Мой дедушка говорит, я уже могу переходить к одушевленным объектам.

Я взяла фотографию, но смотреть на нее не стала.

– Ты принес мой ланч?

Морри хлопнул себя по лбу:

– Забыл! Подожди здесь, я сейчас. – Он повернулся и убежал.

Как только он скрылся из виду, я быстро огляделась, чтобы убедиться, что в парке нет полицейских, и взглянула на фотографию. На ней отчетливо были видны мы с Номсой. Я не могла допустить, чтобы у Морри остался компромат, и опустила снимок в карман платья, а потом развернула записку. Там было несколько абзацев на коса, написанных торопливым скачущим почерком. Я разобрала всего несколько слов: “мама” и “я люблю тебя”; остальное с таким же успехом могло считаться иероглифами.

Я тщательно сложила записку, радуясь, что и фотография, и записка остались у меня в качестве доказательства. Встреча была настолько фантастической, а Номса вела себя так странно, что если бы не улики, я решила бы, что все придумала.

Бьюти вернулась домой в начале седьмого. Я сидела за столом в столовой, делала уроки, и Бьюти присоединилась ко мне – она явно рада была присесть на несколько минут. Я поставила одну из пластинок с куэлой, из тех, что Эдит привезла для Бьюти из Америки. Она учила меня танцевать под африканскую музыку, и я стала больше слушать пластинок Бьюти, чем Эдит, хотя Бьюти предупредила меня, чтобы я включала записи очень тихо, иначе кто-нибудь подслушает, что у нас есть запрещенные пластинки.

– Molo, makhulu , – сказала я. Здравствуй, бабушка.

– Molo, mtwana , – ответила Бьюти. Здравствуй, дитя мое.

– Thandiswa , – напомнила я ей. Я попросила Бьюти дать мне имя на коса, и она выбрала Thandiswa , потому что это значит “тот, кого любят”.

– Molo, Thandiswa , – исправилась Бьюти.

– Unjani, makhulu ? – Как ты, бабушка?

– Ewe, Thandiswa. Sikhona! [113] Да, Тандисва. Хорошо! ( коса ) – Тут Бьюти переключилась на английский: – Как прошел день?

– Отлично.

– Как в школе?

– Тоже отлично.

Бьюти долго смотрела на меня.

– Все в порядке?

– Да.

– Были какие-то сложности из-за того, что я не дома?

– Нет, все нормально.

Бьюти вздохнула:

– Ну хорошо. Я хочу принять ванну, а потом буду готовить ужин.

– Ладно. – Я кивнула, стараясь не встречаться с ней взглядом.

Когда вода перестала шуметь и я уверилась, что Бьюти легла в ванну, я тайком вытащила письмо и фотографию из-под матраса и спрятала их в своем тайнике в туалетном столике Эдит. Себе я сказала, что еще только вторник и у меня целых пять дней, чтобы передать Бьюти письмо и фотографию вместе с инструкциями от Номсы, но вообще-то, как только возбуждение выветрилось и мне стали ясны намерения Номсы, я приняла решение.

Номса явно скрывалась от тайной полиции и явилась в парк, чтобы забрать Бьюти. Наверняка она собирается вместе с ней вернуться в Транскей, потому что Бьюти всегда говорила, что там Номса будет в безопасности. Не было другого объяснения внезапному появлению Номсы, ее странному поведению и желанию поскорее увидеть Бьюти, после того как она год скрывалась неизвестно где.

Это решение далось мне проще, чем я думала; воскресенье, два часа дня настали и прошли. Бьюти, не сознававшая значимости этого дня и того, что ее блудная дочь находится меньше чем в квартале от нее, провела эти часы, присматривая за мной и Морри в квартире Голдманов, пока родители Морри ездили на дневной сеанс в кино “Маркет” в Ньютауне. Я объявила, что хочу провести воскресенье у Голдманов, потому что они недавно купили телевизор, но на самом деле мне хотелось устроить так, чтобы нас не оказалось в квартире Эдит, если Номса явится туда искать Бьюти.

Всю следующую неделю я ждала стука в дверь или телефонного звонка, которые отнимут у меня Бьюти, но они так и не прозвучали. Я перестала ходить в парк и притворилась больной, чтобы вовсе не выходить из дома. Все это время я следила за Бьюти, и радость от того, что Номса не добралась до нее, заглушала чувство вины.