Луиза Эрдрих - Круглый дом

– Он не шутит!

– Читай «Богородицу»!

– Богородица Дева… – просипел Энгус.

– Про себя! – сказал отец Трэвис.

Губы Энгуса зашевелились. Мы с Каппи повернулись и поплелись назад.

Подул ночной ветер, и сосны вокруг нас величаво задышали. Тусклый свет фонарей, освещавших церковную парковку, не добивал сюда, под темные деревья. Отец Трэвис, одной рукой удерживая Энгуса перед собой, повел его к дому. Мы шли впереди. Священник приказал Каппи открыть дверь и войти в дом, и как только мы оказались внутри, он задвинул засов и подпер дверь стулом.

– Как вам известно, задней двери в доме нет! – сказал отец Трэвис. – Так что устраивайтесь поудобнее.

Он швырнул Энгуса на кушетку, а мы бросились туда же и уселись с обеих сторон от Энгуса, сложив руки на коленях. Отец Трэвис накинул на себя клетчатую рубашку и взял свой шезлонг. Развернул к нам, сел. На нем были трусы. Рубашку он не застегнул. У него была мощная, точно высеченная из гранита грудь. Я заметил в углу на полу несколько гантелей и пару гирь.

– Давно не виделись, – бросил он нам с Энгусом.

Мы оцепенели от ужаса.

– Ну что, насмотрелись? Тупые уроды. И что думаете?

Он лягнул меня чуть ниже коленки, и, хотя он был босой, моя нога онемела от удара, и я завалился назад.

– Скажите хоть что-нибудь.

Но мы потеряли дар речи.

– Так, вот ты, салага, – обратился он к Каппи. – Скажи мне, зачем вы за мной шпионили? Этих двух я знаю, а тебя нет. Как тебя зовут?

– Джон Ловкая-Нога.

Я прям обалдел от восторга. Какой же Каппи молодец: с ходу придумал вымышленное имя.

– Длинная-Нога. Что это за дурацкое имя такое?

– Это старинное индейское имя, сэр!

– Сэр? Кто тебя этому научил?

– Мой отец служил в морской пехоте, сэр!

– Тогда ты его позоришь! Ах ты ловкий дуралей! Сын морского пехотинца шпионит за священником! И как зовут твоего отца?

– Так же, сэр!

– Значит, ты – Ловкая-Нога-младший?

– Да, сэр!

– Так, Ловкая-Нога-младший, а как тебе такое?

Отец Трэвис подался вперед и молниеносным движением ноги стряхнул Каппи с кушетки. Каппи с грохотом рухнул на пол, но не издал ни звука.

– Ловкая-Нога, говоришь? Это так вот ты получил свое дурацкое имя?

Он нагнулся над Каппи, а тот прикрыл голову двумя кулаками, но священник просто схватил его и бросил обратно на кушетку.

– Хорошо, Ловкая-Нога, как твое настоящее имя?

– Каппи Лафурнэ.

– Доу – твой отец?

– Угу.

– Он хороший человек. – Священник ткнул пальцем в Энгуса. – А я знаю твою тетку!

Потом он ткнул пальцем в меня. Я был ни жив ни мертв.

– Я знаю твоего отца. И думаю, знаю, зачем вы, несчастные ублюдки, пришли сюда шпионить за мной! Я обдумал твой сегодняшний вопрос. Почему ты спросил, что я делал в воскресенье, пятнадцатого мая, в такое-то время. Как будто ты выяснял, есть ли у меня алиби. Сначала мне это показалось странным. Но потом я вспомнил, что случилось с твоей матерью. И все стало ясно.

Наши коленки, ступни, обувь вдруг обрели для нас важное значение. Мы не сговариваясь стали их изучать. Но при этом чувствовали на себе тяжелый взгляд его водянистых глаз.

– Значит, ты считаешь, что я навредил твоей матери? – тихо продолжал он. – Да? Отвечай!

И снова пнул меня в голень. Тупое онемение сменилось острой болью.

– Да. Нет. Я думал, это возможно.

– Возможно… Но теперь ответ, так сказать, стал сам собой очевиден, да? Не-воз-мож-но! Теперь ты это точно знаешь. И кстати. Для вашего сведения, вонючие крысята, грязные щенки, безмозглые идиоты, я бы не стал таким образом использовать свой член, даже если бы был на это способен, молокососы вы жалкие, потому что у меня есть мать и есть сестра. И еще у меня была девушка.

Отец Трэвис откинулся на спинку шезлонга. Я взглянул на него. Он наблюдал за нами исподлобья, сложив руки на коленях. В его глазах появился тот самый отблеск, как у киборга, а скулы заострились так, словно вот-вот были готовы прорваться сквозь кожу. У него не только была собственная видеокассета с «Чужим», у него не только были живописные и жуткие раны, но он еще обозвал нас всякими унизительными словечками, избежав привычных ругательств. Кроме того, он обладал умопомрачительной ловкостью, позволившей ему поймать Энгуса, и у него были гантели и гири около телевизора, и он пил крутое пиво «Майкелоб». Всего этого было довольно, чтобы заразить мальчишку моего возраста мечтой стать католиком.

– У вас была девушка?

Лицо отца Трэвиса напряглось и побелело. Меня поразило хладнокровие Каппи. На мгновение мне даже почудилось, что он уже мертв. Но Каппи спросил вовсе не ради хохмы и без всякого сарказма. В этом был весь Каппи. Ему просто стало интересно. Он задал свой вопрос с такой интонацией, с какой – сейчас я это понимаю – хороший адвокат должен допрашивать потенциального свидетеля. Чтобы узнать побольше о человеке. И услышать его версию событий.