Папа познакомил меня с несколькими друзьями, навсегда переехавшими из Индии в Америку. «Как мы», – говорил он.
– А это обязательно? – спрашивала я каждый раз, и папа сурово смотрел на меня, вздыхал и отвечал:
– Ну перестань. Зато ужин готовить не придется. Заодно и развеешься. Это же наши земляки!
Помню, однажды я заставила себя пойти на такую вечеринку. Надела футболку и джинсы и просидела весь вечер на диване, а вокруг шумно галдели женщины, разодетые в сари и сальвар-камизы, совсем как в те времена, когда ааи устраивала посиделки с подружками, а меня не выгоняла. К моему собственному удивлению, я чувствовала себя не на своем месте. Там были не только взрослые – по комнате шныряли и четырехлетние дети, а с подростками на этой вечеринке у меня не было ничего общего. Тайком от родителей они шепотом делились рассказами о свиданиях, праздниках и первом глотке пива. В Индии подростки не бегают по свиданиям, а уж пива и подавно не пьют!
Мне хотелось просто тихо пересидеть все это, но ко мне вдруг подошла женщина с красным синдуром [51] Красная полоса на проборе в прическе.
в волосах. Сари было подобрано в тон.
– А ты почему так оделась? В Америке тебе вовсе не обязательно все время ходить в джинсах. Здесь тоже можно одеваться индианкой! – поддела она меня, словно приглашая вместе посмеяться над ее шуткой. Ее тело затряслось от смеха.
– Не надо, не лезь к ней. Ты разве не знаешь? У нее совсем недавно мама умерла.
Она взглянула на меня большими подведенными глазами и погладила по голове тонкой изящной рукой.
– Меня зовут Смита, – сказала она, опускаясь рядом со мной на диван, – соскучилась, значит, по дому, да? Ничего, – она приобняла меня за плечи, – к Америке и местной культуре ты быстро привыкнешь. Вот увидишь. Давай-ка поешь. – И женщина подтолкнула меня к столу, уставленному угощениями – парата, самосы, дахи вада [52] Шарики из чечевичной муки, жаренные во фритюре и политые йогуртом.
.
В голове замелькали воспоминания: ааи готовит на кухне, Мукта помогает ей. Совсем недавно я вдыхала те же самые запахи в нашей бомбейской квартире. Я сжимала в руках тарелку, а глаза наполнились слезами. Вглядываясь в размытые фигуры вокруг, я высматривала папу. Кажется, моих слез никто не заметил: гости с жадностью накладывали еду, обсуждали последние индийские новости и разглагольствовали о том, как хорошо было бы туда вернуться. Я наконец отыскала глазами папу, такого же потерянного, как и я. Тогда я поняла, что в толпе людей мы все равно остаемся одинокими. Он перехватил мой взгляд, и в тот самый момент мы оба словно осознали, что, в отличие от всех остальных иммигрантов вокруг, мечтаем вовсе не о процветании в новой стране. В Америке мы стремились отыскать забвение.
Обычно папа отвозил меня в школу на своей старенькой «камри». Он высаживал меня у ворот и говорил:
– Увидимся дома. И поосторожней, когда будешь возвращаться.
Мне хотелось попросить его заехать за мной, но я лишь молча кивала, хлопала дверцей и ждала, пока машина не скроется за углом.
Глядя, как другие дети с рюкзаками за спиной шагают к школе, я вспомнила, как однажды Мукта спросила меня: «Ты любишь школу?» И задумалась: интересно, что бы я ответила, спроси она сейчас…
Как-то раз, когда я стояла возле школы, кто-то за моей спиной сказал вдруг:
– Ты новенькая! – Акцент звучал странно и пока еще непривычно.
Я обернулась, и она повторила:
– Ну да, ты же новенькая!
Ее волосы были словно из золота, а глаза сияли так ярко, как сама надежда. Я кивнула.
– Меня Элиза зовут. – Девочка улыбнулась.
В класс мы вошли вместе, а на следующее утро она дожидалась меня у ворот школы. Вскоре мы уже сидели за одной партой, и Элиза советовалась со мной, спрашивая, как мне нравится ее платье и хорошо ли мама ее причесала. Теперь мы вместе переодевались, вместе обедали и возвращались домой. Обычно Элиза болтала о своих домашних делах и о старшей сестре, которая не дает ей спокойно жить, но я почти не слушала. В школе все считали ее моей лучшей подругой, сама же я в этом сомневалась: обо мне Элиза не знала ничего. Но объяснять это мне не хотелось, и уж подавно не улыбалось сообщать Элизе, что она мне вовсе не подруга. По правде говоря, ее болтовня заглушала голоса у меня в голове, сдерживая вереницу воспоминаний, возникавших каждый раз, когда из ближайшего ресторанчика пахло индийской едой или впереди хихикали школьницы, прямо как мы с Муктой когда-то.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу