Анурадха Рой - Жизни, которые мы не прожили [litres]

Я не мог принудить себя вычеркнуть из памяти письмо матери точно так, как она не могла заставить себя выбросить из головы истинный облик Бриджена. Я молча вылил на самого себя поток брани за то, что вообще прочел те письма. Было бы куда лучше, если бы я поддался своему первому порыву и закинул нераспечатанную бандероль в дальний угол буфета. К чему выкапывать мертвецов, коль трупы издают зловоние?

Как-то раз, когда мне было лет шесть или семь, Бриджен Чача подкрался ко мне сзади в полуосвещенной комнате в доме Дину и забрал мои очки. Я ничего не видел, только слышал его пьяный голос, который сообщил, что возвращать их он не собирается. Я направился в сторону его призрачного силуэта, протягивая руку, а Бриджен со смехом отступил в темноту, потом появился снова, спрашивая меня, почему я не пришел и не забрал очки до того, как он их сломал. Все происшествие длилось, наверное, несколько секунд и было, как я теперь знаю, всего лишь розыгрышем, но то ощущение слепого ужаса, словно я тонул, не оставляло меня еще долгое время. После этого у меня появился сильный страх перед Бридженом Чачей, и я прятался, если его видел. Сейчас я понимаю, что даже не предполагал тогда, какую опасность он представлял на самом деле.

Оставила бы нас моя мать, если бы не их связь? Не он ли был ответственен за переворот в наших жизнях?

В последующие несколько недель, стараясь разобраться во всем, я снова обратился к уже знакомому бенгальскому роману, написанному современницей моей матери Майтрейи Деви. На этот раз, читая о любовной связи Амриты и Мирчи, я поймал себя на том, что воспринимаю ее иначе. Теперь это была не книга о запретной любви, а история молодой женщины, очень похожей на мою мать, которая влюбилась не только в мужчину, но еще и в представление о другой жизни. Говорила Амрита, а я слышал голос матери. Там, где в книге говорилось «Амрита», я видел «Гаятри». Читал о том, как мучилась Амрита, когда ее родители узнали о романе, и чувствовал, словно удовлетворяю постыдное любопытство, заглядывая в самые потаенные глубины разума своей матери.

Их жилища – и те были похожи. Амрита жила в большом доме-лабиринте, в котором обреталось несколько поколений ее семьи, таком же, как у моей матери в Дели: дюжины террас, внутренние дворы, веранды. Комнаты пристраивались по мере необходимости. Здесь наличествовали дяди и тети со своими детьми и супругами, бедные родственники, получившие приют, гости, которые задерживались на целые месяцы, заглянувшие ненадолго соседи, слуги. Это место было подобно большому, бдительному оку, неотрывно следящему за Амритой. Ей приходилось изобретать уловки, чтобы побыть с Мирчей, не возбуждая при этом подозрений.

Узкий коридор, в который выходит комната Мирчи, ведет к веранде, где стоит почтовый ящик. Почтальон кладет в него письма, ящик запирается, ключ хранится у меня. Я пользуюсь им два-три раза в день и забираю наши письма. Хотя почта доставляется в назначенное время и нужды в постоянных проверках у меня нет, удержаться я не могу. По нескольку раз в день спускаюсь, чтобы посмотреть, не появилось ли что-нибудь в том ящике. Особенно после полудня, когда дом успокаивается, хотя и не спит, – у нас днем никто не спит, все читают, – в послеполуденное время у меня появляется желание спуститься и поискать письма. Я знаю, почему мне этого хочется, на это у меня мозгов хватает. Как сильно я могу себя обманывать? Хотя Мирча и сказал, что я либо дурочка, либо врунья, – знаю, что я ни то ни другое. Сегодня днем я убеждена, что мне нужно спуститься и посмотреть, лежат ли там письма… Оказываюсь внизу, не знаю, когда спустилась. Вижу, что Мирча приподнял свою занавеску и, стоя в дверях, спрашивает:

– Ну как, нашла письмо?

– Нет, ничего не пришло. Так грустно.

– От кого ты их ждешь?

– От незнакомца.

– И кто это может быть?

– Не знаю. Ожидание потому и сладко, что не знаю.

– Не зайдешь, Амрита? Я купил тебе «Голод» Кнута Гамсуна.

Это первый раз, когда он сделал мне подарок. Беру книгу из его руки. Он вписал в нее мое имя и одно слово на французском – Amitiés [97] С дружеским приветом (фр.) . .

Так и стою там. Присесть не хватает смелости. Кто знает почему. Он тоже стоит – не сядет, пока я на ногах. Повернулась к нему спиной и подняла крышку фортепиано. Я жду чего-то? Случится ли невозможное? Хочу ли я, чтобы оно случилось? Он стоит ко мне очень близко. Но не притрагивается. Мог бы положить руку мне на спину, но не сделал этого. Между нами кусочек неба, и мы так и стоим – я чувствую его всем телом. Мысленно ощущаю его прикосновение. Как такое возможно? Небо – это не вакуум, оно наполнено эфиром. Не знаю, что такое эфир, должно быть, вещество, доносящее до меня его прикосновение. Повсюду запах его дыхания.