Пётр Алёшкин - Лагерная учительница

— Девять лет в очереди выстояли… Четвертый год живем… — ответил Маркин.

— Да-а! — удивился Иван. — А сколько же ты на заводе работаешь?

— Семнадцать лет отбухал… Я на нем, как и ты, с восемнадцати!

— Тридцать пять лет вам, значит, — сказала Галя и обратилась к Люсе. — Простите, а вам сколько?

— Тридцать три…

Иван с Галей переглянулись и засмеялись. Иван объяснил:

— Галя сегодня говорила, что мы квартиру лет через двенадцать получим, по тридцать одному году нам будет… Она уже старухой станет… Я счастлив буду видеть ее такой старушкой в тридцать три! — улыбнулся Иван, глядя на Люсю.

— Он у меня в дворники собрался, квартиру зарабатывать! — кивнула Галя, смеясь, на Ивана.

— И пойду! — упрямо заявил Егоркин.

— А ты у Гали прописан? — спросила Люся.

— Нет… В общежитии…

— Сначала надо постоянную прописку получить, а потом в жэк идти… А так вас и в комнату временно пропишут обоих, по лимиту. Если идти в жэк, то лучше Гале, техником-смотрителем… Квартиру быстро заработаете… Она москвичка!

— Техником? — спросила Галя. — А что они делают?

— Наряды рабочим раз в месяц закрывают да квартиры принимают, когда кто переезжает… Болтаются без дела да лясы точат!

— А квартиры им сразу дают?

— Вроде бы сразу… Да вы узнайте сами! Зайдите в любой жэк…

Иван вспомнил, что Таня, жена Пети Антошкина, работает техником в жэке. У них служебная квартира. Антошкин говорил об этом, когда они встретились в деревне. Петя грустный был, подавленный, сказал, что страшный материал везет в газету. Не думал раньше, что в наше время может быть такое. Средневековье! Всплыли в памяти слова Антошкина: «Мы говорим, человек рожден для счастья, но не догадываемся, что жизнь наша — блуждание в зарослях в поисках дороги к счастью. Никто не знает, в какой стороне эта дорога. И кружимся мы в зарослях, блуждаем, ветки хлещут по лицу, падаем, набиваем синяки да шишки… Выбрались на тропинку, широкая, много людей протопало по ней. Радуемся — на верном пути, вот-вот выберемся на дорогу, большую дорогу к счастью. Торопимся, бежим, спотыкаемся, а тропинка все уже, все неприметней, глядишь, и исчезла. И опять вокруг одни заросли. И снова кружим, кружим, кружим».

Борис, Роман и Веня сидели в кафе второй час. Посреди стола много уже пустых бутылок из-под пива скопилось. Говорил Борис, говорил страстно, яростно. Роман с Веней слушали, чувствовали правду его, видели рядом с ним себя неуклюжими щенками. Завел Бориса Веня. Он предложил план ограбления кассира небольшого строительного управления. Она изредка ездила в кассу треста получать зарплату без сопровождающих. Подстеречь в безлюдном месте и ограбить. Роман выслушал нового приятеля без энтузиазма, мрачно: грабить кассиров он еще не созрел. А Борис взвился:

— Ну, Веник! Был ты Веником, Веником и умрешь! И три года тебя не научили!.. Сколько раз я тебе твердил: забудь свои бандитские замашки! Забудь! Оглянись, время-то какое на дворе. Дебилы одни кастетом да ножом по углам размахивают… Деньги вокруг лежат: оглянись да по карманам рассовывай. Кассира грабить! — возмущенно передразнил Борис. — Если мысли такие не оставишь, обо мне забудь… Мы, по крайней мере такие, как я, сейчас самые нужные люди в стране, самые главные фигуры, самые важные. Без нас общество не может нормально жить и развиваться… Не понятно?.. Поясняю! Общество наше вступило в такой период, когда хлебом народ обеспечен, хлеба народ не требует, он у него есть. Требует зрелищ, наслаждений, красивой жизни. А атрибуты красивой жизни во все века и у всех народов неизменны: одежда, комфорт, вино, женщины!.. Общество наше всем этим обеспечить народ не может. Смогло бы, если бы было справедливое распределение материальных благ… Но достичь этого на земле невозможно. Человек несовершенен. И вот наиболее умные люди поняли, в какой период мы вступили, поняли, что требует народ, и быстро сосредоточили в своих руках все, что дает красивую жизнь… Вы видели хоть раз, чтобы в магазине продавались дубленки, американские джинсы, кожаные пальто? Видели? А оглянитесь вокруг, найдите хоть одного человека в этом кафе не в джинсах… Видите. И больше половины — в американских! Пол-Москвы в американских джинсах да в кожаных пальто и в дубленках, а в магазине их никогда не было. Откуда же они взялись?.. Не было, а склады от них ломятся. Дипломаты везут партиями. Икра на складах зеленеет, плесневеет, потому что нас мало, посредников между потребителями и держателями дефицита. Не пойдет же дипломат на толчок продавать привезенные из-за границы дубленки и джинсы. Так он быстро станет зэком. И завскладом не пойдет на толчок… Мы нужны, мы! Энергичные, деловые, изворотливые! Мы! Бизнесмены! Без нас и те, и другие существовать не могут… Мы должны чувствовать себя фигурами. Главными фигурами в игре под названием жизнь! И доказывать это на деле ежедневно, ежечасно!.. Выпячиваться? Нет! Ни в коем случае! Хозяева жизни не выпячиваются… Пусть чувствуют себя хозяевами держатели дефицита. Пусть тешатся. Будем снисходительны к их слабостям. Но достоинства, достоинства терять никогда не надо. К этому я вас зову, такими я хочу вас видеть! И возможности все в ваших руках. Будете вы и при деньгах, и уважаемыми людьми, и неподсудны. Ваша задача: перераспределение материальных благ между, скажем так, нечестными людьми. А такое перераспределение высоко оплачивается. Пока существует дефицит, будем существовать и мы! И неплохо существовать. А дефицит будет вечно. Всегда будут люди, умеющие создать дефицит… Там, где хозяева все и никто ни за что не отвечает, порядка никогда не будет… А ты грабить! Эх, Веник! Дебил!.. Жаль, морда у тебя не интеллигентная, — пожалел Борис. — Все твои инстинкты на ней читаются… Доверия у клиентов не вызываешь, а то бы я тебя на многотысячном деле попробовал… Совершенствуйся ты! Книжки читай, бодрее будь, улыбайся почаще. И с наглостью твоей, ох как жить можно будет… У Романа видок подходящий, но молод, и опыта нет. Не поверят. Надо начинать с малого. Давайте так… Если вы мне доверяете, а вы доверяете мне, иль как? — спросил Борис. — Работать будем только на полном согласии и полном доверии. Иначе нельзя!