Пётр Алёшкин - Лагерная учительница

— Прости, не понял… Кто это?

— Нужно срочно встретиться, — мужчина говорил требовательно. — У Леонида Семеновича к тебе срочное дело. Жду на Калининском возле кинотеатра «Октябрь», тормознешь — сяду. Понял? Выезжай сейчас же!

— Мне на работу… — начал Роман неуверенно.

— Выезжай сейчас же, — повторил мужчина, и из трубки потекли короткие гудки.

Роман опустил ее на аппарат и тут же снова схватил, вспомнил, что права в милиции: как же ехать?.. Но ехать надо. Леонид Семенович шутить не любит.

Вел машину предельно осторожно. Не дай Бог остановит гаишник. Прав нет, перегаром со вчерашнего за версту несет. Трубка не понадобится. А без машины не найти того, кто звонил. На Калининском всегда народу до черта. Когда показался кинотеатр, напряжение чуточку спало. Теперь, если и остановит ГАИ, тот, кто звонил, увидит, подойдет. Подкатил к кинотеатру благополучно. Подъезжая, косился на людей на тротуаре, выхватывал глазами мужчин, стараясь узнать того, кто вызвал его. Но не узнал, когда тормознул, сзади подбежал стройный, чернявый парень в сером свитере, рванул дверь, плюхнулся на сиденье рядом и скомандовал весело:

— Вперед!

Потом с улыбкой сунул руку Палубину, проговорив:

— Вася.

— Коля, — усмехнувшись, пожал его руку Роман и включил скорость.

Парень засмеялся, устраиваясь удобнее.

— А где Леонид Семенович? — спросил Палубин, когда отъехал.

— В тюрьме.

Роман быстро и недоуменно взглянул на парня: шутит?

— Да, да. И ты его должен выручить.

— Я?

— Да, ты… Не хочешь? А Леонид Семенович говорил, что ты для него сделаешь все…

— А разве я возражаю? — быстро ответил Роман. — Но как я смогу?

От тревоги и какого-то непонятного холодка, охватившего его, стало поташнивать.

— Сможешь… Это просто. Десять минут и — спокойно гони на работу. — Парень говорил уверенно. Производил он впечатление энергичного делового человека, у которого все получается, все идет успешно.

— А что я должен сделать?

— Сейчас к нам сядет журналист, задаст тебе пару вопросов, запишет ответы на магнитофон, и все, — улыбался парень. — Гонорар за интервью тут же…

— И чем это поможет? — хрипло спросил Роман и кашлянул.

— Думаем, поможет… Журналист-то американский. Ответы твои он даст кое-кому из их сенаторов послушать, люди они неравнодушные к правам человека… Потом по всем штатам прокрутит с комментариями. По «Голосу Америки» само собой… Знаменитым станешь на всех континентах, — засмеялся парень. — И гонорар долларами. Везет тебе. Недаром тебя Борис везунчиком зовет…

Роман почувствовал, что плохо видит дорогу, что руки у него дрожат, и свернул к бордюру, остановился.

— Ты что? — глядел на него парень.

— А что я должен говорить?

— Не беспокойся. У него все записано. Твое дело прочитать выразительно.

— А что там?

— Ничего особенного нет… Хорошие слова о Леониде Семеновиче, о его демократичности, широте души, заботе о рядовых работниках. Ну и… немного об антисемитизме в СССР, о гонениях на евреев, жертвой которых стал он.

— Но… я не слышал ничего об антисемитизме, — пробормотал Роман. — Нет этого…

— А за что же, по-твоему, страдает Леонид Семенович? — жестко спросил парень.

— Не знаю, — виновато качнул головой Роман, не глядя на парня.

— Короткая у тебя память, — постучал тот ладонью по щитку приборов «Жигулей».

Палубин невольно окинул взглядом салон машины и вздохнул, потом пробормотал:

— Я боюсь…

— Чего? — снова улыбнулся парень. Голос его опять стал добродушным и уверенным. — У тебя что — партбилет? Или кресло высокое? Что тебе терять, кроме своих цепей, — засмеялся он. — Из официантов не выгонят, и доллары в кармане.

— А почему я? Кто я такой?.. Почему мне поверят?

— Скромничаешь, ты — сила! Рабочий класс, гегемон! Бывший слесарь, бывший десантник, ветеран Афганистана. Кому же верить, как не тебе…

Не нужно было парню напоминать про Афганистан. Это была его ошибка.

Бледное лицо Романа стало медленно наливаться краской. Он молча смотрел на парня, смотрел, не отрываясь, и видел, что парень смутился, отвел глаза на мгновение, потом хлопнул по руке Романа, лежавшей на баранке, и, делая голос жестким, приказал:

— Покатили! Нас ждут!

— Вылазь, — прошептал Роман, все также глядя на парня. Тот опешил, не понял.

— Ты что? Не дури!

— Вылазь! — громче и тверже повторил Палубин.

— Ты забываешься, — уверенность исчезла из голоса парня, и теперь он не похож был на делового энергичного человека, дела у которого всегда ладятся. — Ты забыл, откуда у тебя эта машина… Ты забыл, что у тебя в комнате хранится. Ты все забыл… Стоит нам пальцем шевельнуть, и ты за казенный счет далеко от Москвы улетишь…