Дэйзи Джонсон - В самой глубине

К тому времени, как она снова возникла на пороге дома Роджера и Лоры, она приняла решение оставаться слепой ко всему, кроме настоящего. Они не спрашивали ее, где она была весь этот год или почему ничего не написала им, и она была признательна им за это.

Восемь лет спустя после знакомства с Марго Фиона проснулась с сильнейшей головной болью, какой не испытывала уже лет десять. Она даже недоумевала, почему это называется головной болью, если помимо головы болят десны, спина и колени. Она наполнила раковину водой и погрузила в нее лицо, но ей не полегчало. Она уже много лет не переживала никаких предчувствий, но с этой головной болью к ней неожиданно пришло новое, нежеланное знание. Весь дом принялся гундосить ей о том, что должно было случиться. Она видела, как потолочные балки проседают, и чердак падает сквозь потолок, поглощая остальные комнаты, река выходит из берегов и заливает ее сад. Она не знала, когда это случится, но знала, что случится. Настанет день, и этот дом будет стерт с лица земли.

Собираясь ложиться в постель, она вспомнила, что был этот за день. День рождения Роджера. Тогда она снова оделась, накачалась сильнейшими болеутоляющими, какие были у нее в аптечке, выпила водки на кухне, чтобы успокоиться. Она надела туфли на самых высоких шпильках и пошла помогать Роджеру и Лоре украшать их жилище. Поставила печься пирог, хотя знала, что тесто не поднимется. Танцевала, несмотря на головокружение, накатывавшее волнами, и покалывание в руках. Она ожидала прихода нового знания, стремившегося к ней, каким бы оно ни было, отсекавшего различные возможности, пока не осталась единственная несомненная уверенность.

Когда она узнала это, она поняла, что просто знает это. Марго отрезала кусок торта. Роджер и Лора, пьяные, медленно танцевали в обнимку одним им известный танец. Глаза Фионы вытянулись в глубь головы, точно резиновые. Она так хотела бы ничего не знать, ничего, что выходило бы за пределы того, что она могла увидеть, услышать и ощутить на ощупь. Она обхватила голову руками и изо всех сил пожелала, чтобы это знание ушло, но оно никуда не делось, несомненное, как железо, неизменное, как сезоны, несгибаемое, как камень. И не важно, что она знала о невозможности что-либо изменить. Возможно, думала она, наклоняясь вперед на стуле, она была неправа. Возможно, на этот раз все окажется по-другому. Она должна попытаться.

Когда Роджер с Лорой ушли спать, Фиона вошла на кухню и увидела Марго, домывающей посуду. Ее лицо отражалось в окне, удвоенное и размытое.

Прошу прощения, сказала она, и Марго подняла взгляд на нее. Она уже выглядела испуганной, подумала Фиона. Я не хочу говорить тебе этого, но я так ясно это знаю; так же, как человек знает название места, где он родился, или девичью фамилию своей матери.

Марго ничего не сказала на это. Фиона стояла и смотрела на нее. Она хотела взять свои слова назад. Она хотела, чтобы этого не было, чтобы ее вдруг поразил апоплексический удар, который изъял бы всю влагу из ее мозга, сделав его сухим, как пустыня. Она бы предпочла не знать вообще ничего, нежели знать такое. Она взяла Марго за плечи и сказала ей то, что узнала о ее будущем. В раковине позади Марго была кастрюля, полная бурой мыльной воды. На миг Фиону охватило побуждение схватить Марго за голову и опустить ее в эту кастрюлю. Утопив вместе с ней грядущий ужас.

Я тебе не верю, сказала Марго, но это были не ее слова. Она всегда верила в то, что Фиона могла предсказывать будущее. Я не сделаю этого, сказала Марго, раз я теперь знаю об этом. Теперь, когда ты мне это сказала, я смогу это предотвратить.

Тебе нужно сейчас же уйти. Я буду ждать, пока ты не уйдешь, сказала Фиона.

Она помогла Марго собрать сумку с одеждой, едой, которую она нашла в буфетах и холодильнике, бутылку воды из-под крана. Марго сидела внизу лестницы, и Фиона присела перед ней и завязала ей шнурки. Марго хотела было оставить какую-нибудь записку, хоть как-то попрощаться. Но Фиона встала в дверях как стена, и Марго пошла из дома в ночь.

После этого в жизни Фионы снова потянулись такие однообразные годы, что она могла с трудом выхватить из них отдельные метки: красную бирку на ключах от комнаты в доме, где она жила; сломанный каблук от туфли, которую она сняла и оставила где-то; билеты на поезд, купленные когда-то непонятно зачем. Какое-то время она прочесывала прибрежные трущобы, где ютились бродяги, надеясь найти среди них Марго. Не чтобы забрать ее назад – ни в коем случае, – просто чтобы убедиться, что с ней все в порядке, что Фиона поступила правильно, убедив ее уйти. Только она так и не нашла ее, даже ни разу не напала на след, не почуяла ни намека на узнавание. Как будто, сделав то, что она сделала, Фиона захлопнула дверь, которую уже не могла открыть. Она бродила дни напролет, словно в бреду, даже не помня, где именно. И в конце концов вернулась в свой «Тупик» [22] «Тупи́к» ( фр . Cul-de-sac) – фильм 1966 г. режиссера Романа Поланского, выдержанный в духе театра абсурда Сэмюэля Беккета. , где жили Роджер и Лора, поскольку это было единственное место, где ей нравилось быть, спрятавшись за занавесками на этих окнах.