— Валовая, она валовая и есть.
— Я хочу услышать определение!
— Это, брат, все, что производится…. да, верно?
— Этак любой дурак объяснит. Значит, не знаешь определения. Скажи, кто написал «Мост на Дрине»? [31] «Мост на Дрине» — роман известного югославского писателя Иво Андрича (1892—1975).
— Спроси чего-нибудь полегче. Мостам на Дрине счету нет. Я сам на Зеленой построил два, а про тот… про который спрашиваешь… не слыхал.
— Да ну!
— Не слыхал.
— Скажи мне, что такое подлежащее в предложении?
— В каком предложении?
— Да в любом.
— Подлежащее? Что-то мы проходили в начальной школе. Черт подери… хе, подлежащее! Подлежащее, говоришь, товарищ председатель?
— Понятия не имеешь?
— А, вспомнил, подлежащее и сказуемое. Но убей меня бог, не помню, что это такое.
— И ты строил Лабудовац? Просто поразительно.
— Да ведь города строят не подлежащее и сказуемое… а люди.
— Значение подлежащего и сказуемого и всех прочих форм и определений — показатель общей подготовки руководителя, показатель его экономической культуры, товарищ Данила…
И пошел председатель читать лекцию… А я рву на себе волосы — как же я так оплошал, не спросил Ибрагима, что такое подлежащее, чтоб ему пусто было! Потом сдвинул колени, положил на них руки, словно провалился на переэкзаменовке и выслушиваю рекомендацию прийти через год.
— Данила, надо учиться!
— Мне? Учиться?
— Узнаешь, что такое подлежащее и сказуемое и что на Дрине есть только один мост, представляющий общекультурный интерес, а все остальные имеют лишь экономическое, военное и туристическое значения. Выучишь экономические и политические понятия, которые отшлифуют твой полуграмотный опыт.. Учиться!
— Может, купить короткие штанишки?
— Не надо. Пойдешь в школу для взрослых. А закончишь, поедешь поднимать Лабудовац.
— Вот как!
— Зайди в отдел кадров и кланяйся Малинке! А подлежащее — это то, о чем говорится в предложении. Через два года снова тебя проэкзаменую. До свидания!
Хе-хе, через два года! Да за такое время чего только не случится. Председателя, к примеру, могут дважды проэкзаменовать. Председатель общины может стать председателем уезда и сразу потребовать экзамена для своего предшественника. И наконец, самого председателя уезда, если сочтут необходимым, могут послать в школу взрослых. Ведь если человек засиживается в кресле председателя общины или уезда, он неминуемо заболевает манией величия. Маркс для него лишь справочная литература, Энгельс — революционный публицист и друг Маркса, а вот его доклад на скупщине — верх учености.
Мудрость страны не в определении, а в движении.
Опять я на площади у фонаря, как год назад, когда меня вышвырнули из партии. Но теперь я не прислоняюсь к его скособоченному столбу, не ищу в нем опоры, напротив, меня, как мальчишку, охватывает озорное желание помочиться подле него и непременно пустить струю на другую сторону. А потом оседлать жердь и со свистом и гиком проскакать под окнами общины. Я так разволновался, что решил выпить стопку-другую ракии — для успокоения. Но только я об этом подумал, как по спине побежали мурашки: а что, если трактирщик протянет из-за стойки руку, дернет меня за ухо и крикнет:
— Ах ты, сопляк, еще за партой сидишь, а уже водку лакаешь! А ну вон отсюда, не то скажу директору школы! Ну и молодежь нынче пошла! В наше-то время…
Я облизнулся и проглотил слюну. Трезвый и здравомыслящий школьник, иду в книжный магазин и вежливо говорю: «Добрый день!» — в надежде, что дородная тетя за прилавком ответит: «Здравствуй, малец! Чего тебе, родимый?!»
Но продавщица, до вчерашнего дня работавшая в овощном магазине самообслуживания, вылупила на меня глаза, как бы я чего не стащил. А рот на замке.
Нужных мне книг здесь не оказалось, и я вышел из магазина с несколькими фотографиями голозадых артисток и с хорошей домрой в руках. Честное слово, я тут ни при чем, все это мне всучили! На улице я в утешение себе вел мысленную беседу с Ибрагимом: «Домра, сынок, пригодится, помнишь, как в песне поется: «Иль жени меня, отец, иль купи мне домру, чтоб хоть побренчать со скуки».
Моя умница супруга быстро примирилась с тем, что я не буду директором. Дабы остудить свое распаленное честолюбие, она распространила слух, что я начал учиться. Я и впрямь сижу дома на диване, листаю захватанные пособия, одолженные у одного референта, который несколько лет кряду проваливался на экзаменах, но благодаря своей отменной дисциплинированности все же оставался референтом, а Малинка кричит на резвящуюся под окном детвору:
Читать дальше