Борис Дышленко - Канатоходец

Полковник (радостно). Ха-ха! Смертный сон. Знаменитый монолог не менее знаменитого Гамлета. Понимаю. Всем бы хотелось уйти от ответственности.

Актер. Вы же сами говорили: чтоб некого было судить.

Полковник. Ну, я это в другом смысле говорил. Я же объяснил тогда, что победителей не судят.

Верочка. Нет и виновных.

Полковник. А свидетели?

Актер. Свидетели? Которые напомнят тебе о человеке, которым ты, по их мнению, являешься до сих пор? Иногда человеку приходит в голову какая-нибудь прекрасная мысль и тогда всей своей жизнью он стремится доказать обратное. А потом из давнего прошлого приходят какие-то тени, чтобы уличить тебя в том, от чего ты всю жизнь так старательно избавлялся, в твоих желаниях.

Полковник. Облеченные в мысли, желания стали уликами. А прошлое? Сколько раз я возвращался в прошлое, и каждый раз оно оказывалось другим. Всегда и все происходило в другом порядке, следствие оказывалось причиной, а причина следствием, но, в общем-то, следствием было все, и следствие заходило в тупик. Ха-ха-ха! А, каков каламбур? Сначала меня это обескуражило, но, поразмыслив, я понял, что беспорядок дает мне больше возможностей, чем порядок. Будущее так же способно влиять на прошлое, как и наоборот. И я обрадовался, ведь этот хаос, отсутствие причинно-следственной связи дает мне такую свободу действий в настоящем. Такую свободу следствий. Следственных действий. А? Опять каламбур. Но это так, между прочим, это так же, как подпрыгивание пятака, а следствие… Да нет, я не следователь и не исследователь. В этом хаосе я демиург.

Верочка. Вы не демиург. Вы такой же зритель, как все.

Полковник. Не будем пререкаться. Я ведь о том, что прошлое оказывается совсем не таким, и наш подозреваемый подозревается не в поступках или хотя бы желаниях, напротив, он сам сознался в отсутствии каких-либо желаний. Он избавился от них.

Верочка (указывает на Актера). Так это вы его? Его назначаете мертвецом?

Полковник. Ну вот, настал момент истины. Покойник сам подготовил свой уход.

Пауза, во время которой Актер, Верочка и все остальные с интересом смотрят на Полковника.

В этом деле все замешано на мистике. Я не хочу спекулировать на подобных материях, то есть как раз на нематериях, ибо дух это именно то, что не материя... Ха? Ничего каламбур? Так вот. Того, что только кажется, к делу не подошьешь, и на того, кто кажется, браслеты не наденешь. Ха-ха! Но именно на этом и построил свой (не спорю — остроумный) замысел преступник. Пардон, покойник. Построил на суевериях, на предрассудках, апеллируя к тому древнему, дремучему, что дремлет (еще каламбур, а, дремучее дремлет), что дремлет в каждом из нас. Сначала (неизвестно, впрочем, когда) исчезает зеркало со стены, однако так, чтобы остался след от него; затем на сцене появляется четвертый цветок, увядший по все правилам, чтобы кто-нибудь проницательный, человек с особенно тонким чутьем, обратил на это внимание, и, зная, что есть потребность в убийстве...

Джибеко. Полковник, вы уже второй раз говорите, что в данный момент есть потребность в убийстве. Почему не в чем-нибудь другом? Почему не в воровстве или святотатстве?

Верочка. Потому, что ему нужен труп.

Джибеко. А его нет.

Полковник. Между нами говоря, мертвец у нас был. Был у нас труп. И какой труп! Увы, один контур остался.

Джибеко. Старая формула: нет тела — нет дела.

Полковник. Вот именно. Для того и понадобился покойник. Потому что если есть тело, дело живет.

Верочка (Актеру). Видишь, я ж тебе говорила.

Полковник. Увы, краток век мертвеца. Так же краток, как век живого.

Верочка. Разве не короче?

Полковник. Вообще-то, до похорон. Если заморозить или что, то можно потянуть. Но память, память. Во втором поколении мертвец умирает, и тогда возникает необходимость в новом покойнике.

Джибеко. Почему не в живом?

Полковник. С покойником легче договориться.

Пауза.

Актер. Все ясно. Они опять взывают к чувству долга. Прежде мы должны были быть бескорыстны ради мертвеца, и это можно было понять, но теперь они требуют, чтобы мы были так же бескорыстны, поддерживая их животную жадность, а на это мало кто согласится, ведь зависть, как они говорят, есть самое естественное из человеческих чувств. Вот почему им нужен новый покойник (кто станет завидовать мертвецу?), и для этого они сохраняли рисунок.