Валерий Попов - Любовь тигра [Повести и рассказы]

Отпуск прошел довольно своеобразно — в основном, в аэропорту. Наконец, договорившись с одним типом, я вылетел к нему в Краматорск, где он недорого продал мне баночку черной краски... Да, азарт — страшная вещь, не поддающаяся логике... и вот — результат... все оказалось напрасным... как и всегда в жизни оказывается напрасным все...

Меня вывел из задумчивости резкий свист. Я обернулся — передо мной стоял черный человек — в черной майке, с черными руками... с белыми, правда, глазами... по лицу стекали черные струйки.

— Хозяин... уголь нужен? — проговорил он.

Я с изумлением смотрел на него... видно, уголь он ворует из ада, и, чтобы облегчить мучения грешников, надо взять?.. Обычные интеллигентские измышления!

— А... за сколько? — пробормотал я.

— Полбанки! — прохрипел он.

И тут я вспомнил этот хриплый голос: именно он упоминанием о каких-то «подлянках» встретил меня на пути сюда... апостол Петр!

— Пит! — он протянул абсолютно черную руку. — Что — Мохнатый не мог тебя, что ли, как следует подлечить, чтобы ты не так скоро... в эту степь загремел?

Мохнатый... это Егор? Значит, он точно здесь!

— ...Так нужен уголь? — нетерпеливо повторил он... и тут я окончательно вспомнил все!

В последний раз мы снимали с ней этот домик — в силу его безликости я не сразу его узнал, и только сейчас, наконец, вспомнил! И так же вот, как и сейчас, появился он, с предложением угля и, выманив деньги, исчез!

Колоссально! — я чуть не подпрыгнул.

Тогда она чудодейственным образом, никогда прежде не видя, вычислила его в магазине и отняла деньги, и вернувшись, объяснила мне, что он сделал бы нам «Ромео и Джульетту» — поскольку топить углем такую цилиндрическую печку, как у нас, смертельно опасно — угорают насмерть!

Как подлинный интеллигент, я не мог не обидеться за представителя народа.

— Ты хочешь сказать, что ради одной бутылки водки он мог спокойно пойти на смерть двоих?

— Конечно! — усмехнулась она. — И не задумался! Что я их, не знаю? Слава богу, следователем работаю!

— Но нет... вряд ли... на это бы он не пошел! Думаю, знал, что по его явной ненадежности ему не поверят...

— Но ты-то поверил! — с презрением проговорила она. — И сдох бы... чтобы человека недоверием не оскорблять!

— Прекрати! Когда ты так говоришь... в тебе появляется что-то грубое... мулатское!

— А в тебе что-то мудацкое!

Мы засмеялись... А если без смеха — то был бы лучший вариант конца — в ее сладких угарных объятьях!

Что я видел потом? «Александра Фадеева»?

— ...Так нужен уголь?

— ...Да!

Мы плечом к плечу вышли со двора.

— Ну... давай уголь!

— Погодь... Пока мы другое горючее возьмем!

Сколько раз из окон разных гостиниц, торопливо добриваясь, глотая кофе, я с тоской и завистью глядел на жизнь служебного двора, где неторопливо собирались умные люди... на солнышке, с утречка! Не рай ли это? И вот должна была пройти целая жизнь, для того, чтобы я нашел в себе смелость сказать: Да! Рай!

— Ясное дело, — склонившись ко мне, горячо лопотал Пит. — Вот болтают все: «Вечное блаженство»... Херня! Где столько ресурсов взять? Да и зачем? Тут тебе другое нарисуют, более нужное! Скажем, если ты в одиночестве умер, в полной тоске, тут тебе нарисуют, что ты в окружении любящих внуков отошел. А если в окружении любящих внуков... которые тебе плешь уже проели — сделают, что отходишь один, в тишине и покое!

— Да... колоссально! — я сидел на ящике у стены, откинувшись, в блаженстве вытянув ноги.

Когда ночью я обнаружил у себя в кармашке двадцать рублей, я решил пустить их на аскетическую жизнь (поем картосицу, хлебусек), а теперь решил вложить все сюда! Правильно!

Во двор медленно въезжал огромный фургон с большой буквой «К» на боку. С удовольствием ее прочел.

Потом я увидел телефон-автомат и подумал, не позвонить ли мне за разъяснением моему компьютеру, который стал уже настолько умный, что пришлось снять ему отдельную квартиру? ...А ну его!

Зато я увидел у магазинной эстакады метлу, чертом подлетел к ней, начал мести!.. Я снова лучший дворник!

Я вспомнил то время, когда, работая дворником (лучшим!), я являлся хранителем самого ценного на свете вещества — вара для замазывания щелей в домах, чтобы не дуло. Все первые красавицы дома сутками клубились у меня, предлагая свои знойные страсти в обмен на вар.

— Но-но! — слышу их голоса. — Аккуратнее вешай! Бумагу-то такую толстую не стели!

Потом вдруг снизу доносится цоканье копыт по асфальту, я выхожу на балкон... кавалькада всадниц в длинных платьях, на белых лошадях... одна только не на белой.