Валерий Попов - Любовь тигра [Повести и рассказы]

Бесшумно и плавно слева от нас стала подниматься белая громада: нос надвигающегося шестиэтажного сухогруза неизбежно должен был прийти в соударение с нами, если не проскочим... И тут стало ясно, почему Егор так психовал: в ту же минуту мотор, чмокнув, заглох... дуги наших траекторий явно пересекались. Он снова свесился за корму... зачавкала груша, по воде пошли (значит, какое-то течение все же было) роскошные радужные узоры бензина. Егор дергал и дергал веревку... нас медленно и плавно сносило под надвигающийся огромный нос баржи.

— Вон... проводки отлетели! — боясь, что говорю какую-то ерунду, все же решился и вымолвил я.

Егор резко повернулся, и упав, прижал пальцами к клеммам отставшие проводки. Искры полетели, как салют, из-под его грязных, обитых, синих ногтей. Мотор затрещал и мы помчались с небывалой скоростью — видно, контакт портачил давно. Егор лежал, рассыпая искры, я рулил.

Так мы и выкинулись на чистейший песчаный остров...

Мы поели консервов, выпили. После вялого разговора наступила пауза, которую мы сразу же поняли одинаково.

— ...С сыном у нее нелады... куражится парень! — мрачно проговорил Егор.

— Вот как? — я резко вскочил — А у меня — дочь... я имею в виду — куражится...

Мы молчали. Я ходил по песку. Темнело. Потом Егор, яростно глянув на меня, пошел к моторке, с полоборота завелся... По широкой дуге он ушел за горизонт. Я продолжал свое хождение... Светилось уже только небо, на котором горел знакомый мне с юных лет красный кирпичный силуэт «кошки» — построенной в эпоху модерна красильной фабрики в виде кошки — хвост трубой.

Красная кошка блекла... я ходил по берегу... Неужто привезет?

Он вернулся один. Мы молча поставили палатку и легли...

Проснулся я от тихого, но упорного звяканья... я поднял голову, прислушался... да! По звуку медленно двинулся в кустарник... и отшатнулся на краю темной ямы! На дне ее, далеко внизу, был Егор, выгребающий песок с камешками, мерно швыряющий это наверх. Я постоял на краю могилы.

— Ты что это роешь? — в ужасе проговорил я.

— ...Помойку! — мрачно ответил он. — Зато будем выбрасывать мусор, когда захотим!

Таким я и запомнил его... Лагерь наш просуществовал недолго — через неделю мы приехали обратно, и Егор снова плотно законопатился в свой морг...

Набравшись мужества, я пошел все же к ней, и застал в том же ровном, веселом настроенье, что и всегда.

Мы, смеясь, переплыли Свиязь...

Ну, все! Хватит воспоминаний! А здесь-то что?! — я резко поднялся с койки, кулаком жахнул дверь, вышел из домика...

Было раннее утро — во всяком случае, походило на то. По пустой пыльной улице проскакал мой знакомый Шавырин на козле... А здесь неплохо!

Убогую деревянную терраску заливал свежий утренний свет. Я вспомнил давнее свое стихотворение, явившееся таким же ранним утром, на такой же терраске:

...Как недавно это, кажется, было!

Тут я увидел свое мокрое, грязное пальто, кинутое вчера через перила. Расстроенный, я посмотрел на него... Да-а-а... и так-то оно не сияло свежестью и красотой! Но теперь, после проплыва через нынешнюю Лету... бог знает, сколько всяких формальдегидов в ней сейчас! Краска вся сошла, отслоилась пятнами... вряд ли такую Лету имели наши предки. Я расстроился.

Пальто это было куплено в Батуми, у ханыг, что жили на берегу, недалеко от моста, где море пихалось грудью с рекой, в трансформаторной будке... Помню, я шел с рынка, макал лаваш в соус сацибели, кусал, любовался простором... и тут-то мне и была предложена эта выгодная сделка.

Причем, в качестве основной рекламы использовался, как сейчас помню, странный тезис — «в нем только что человек утонул!» Почему, с какой стороны это должно было привлечь покупателя, я не знаю... Было оно такое же мокрое, обесцвеченное, как сейчас — видно, человек, подобно мне, пересек Лету, и сбросил его, завещав мне... Во всяком случае — весь отпуск уже я с ним не расставался. Ходил, не снимая его, по разным артелям, парикмахерским, клянча черную краску, и везде получая в ответ жесткое: «Нэт!» Неужели уже тогда моей главной задачей было — хотя бы войти в Лету в приличном виде? Странное дело! Друзья легкомысленно гуляли, заводили романы, пили вино — а я на всех встречных кидал взгляд в одной лишь надежде: не красил ли он что-то недавно в черный цвет?

Когда мне показали главаря местной мафии — я с криком восторга бросился к его зловещим брюкам: «Где красочку брали»?.. но он не ответил.