Валерий Попов - Евангелие от Магдалины [Романы]

— Здравствуйте... Кушать хочете? — добродушно улыбнулась она.

— Да... Накрой нам, пожалуйста, на террасе, — произнес Крис, продолжая смущаться.

Сколько неловкостей принес мой приезд.

— Хочешь, наверное, отдохнуть? — сказал мне Крис. — Твоя комната будет наверху.

— Я хотела бы принять ванну.

— В той комнате все есть. И ванна, и новые халаты... — несколько торопливо произнес он. Видно, тоже мечтал отдохнуть — от меня и всего, что навалилось на него с моим приездом.

Я пошла на второй этаж по деревянной лестнице вслед за ним. На втором этаже был тоже холл, но поменьше. Через приоткрытую дверь я заглянула в комнату Ксюхи — плакаты на стенах, компьютер. Ксюха, крутясь в креслице и задрав ноги на стол, оживленно трещала по телефону, по-английски. А ты что думала? Вся жизнь ее прошла без тебя... кроме той части жизни, которую, как правило, и не помнит никто! Моя дверь оказалась далеко от Ксюхиной... а ближе мне и не быть!

Крис провел меня в комнату, приоткрыл дверь в кафельную ванную и, устало улыбнувшись, ушел.

Я рухнула на широкую кровать. Какой удобный, мягкий матрас! Какой сладкий луговой воздух льется в окно! Такой был лишь в далеком детстве!

Ужинали мы на террасе, выходящей на бэк-ярд — задний двор, стриженую лужайку, окаймленную седыми ивами. Виолетта хлопотала над барбекю — американской шашлычницей. Становилось сыро, прохладно. Ксюха контачила только с Крисом, трещала только по-английски. Она должна была писать реферат «За что я люблю Америку», и они договаривались с Крисом завтра поехать в город и подняться на самую высокую точку — Всемирный торговый центр, чтобы увидеть панораму города, статую Свободы и проникнуться, так сказать, гордостью за великую страну. Заодно и меня высадят где-нибудь там... навсегда! А на что ты надеялась? Что она с ходу кинется незнакомой тетеньке на шею? Забудь.

В конце концов и сам Крис почувствовал неловкость и строго сказал Ксюше по-русски:

— Ксения! Ты ведь помнишь, что ты родилась в России! Ты же сама просила привезти кого-нибудь оттуда, чтобы поговорить! Вот, тетя приехала, сделала любезность, а ты совершенно не общаешься с ней!

Ксюха, с досадой глянув на меня, тяжко вздохнула. Вздох ее был понятен мне: вот, целый день трудилась — в школе, потом — в бассейне, и даже вечером не дают отдохнуть! И тут она выдала! Я чуть не упала!

— Ладно! — проговорила она. — Тогда пойдемте лягемте вместе в гостиной, посмотрим ти-ви!

Да! Виолетта хорошо ее учит русскому языку! Меня она уже никогда не услышит, мы будем теперь только удаляться друг от друга, бледнея в памяти... Впрочем, она для меня никогда не исчезнет!.. А меня у нее и нет! И все ограничилось лишь Ксюхиной фразой, и то сказанной неграмотно. Никакого «лягемте» не получилось у нас: наверху, в комнате Ксюхи, затрещал телефон — она радостно умчалась туда и больше не спускалась. Крис уже клевал носом... Все! Кончился этот день!

Пожелав друг другу доброй ночи, мы разошлись.

Проснулась я резко, в глубокой ночи, от каких-то страшных воплей: кто-то кому-то перегрызал горло, и тот предсмертно вопил, булькал, захлебываясь кровью. Я в ужасе вскочила. Где это? Я подошла к двери Ксюши. У нее все тихо. И тут — булькающий, клокочущий вопль повторился снова. Он шел откуда-то снизу. По лестнице я спустилась в холл. В огромные двухсветные окна светила луна. И вдруг из коридора медленно вышел серебристый силуэт!.. Это был Крис в светлой пижаме. Я кинулась к нему. Мы обнялись. Он гладил меня по голове.

— Успокойся! Ничего страшного... — шептал он.

Мы прижались друг к другу. Я поцеловала его в ямку между ключиц. И тут руки его как-то стали твердеть, и он с некоторым усилием отодвинул меня.

— Ничего страшного! — уже громко и очень спокойно произнес он. — Это енот подрался с соседской собакой. Очень много енотов тут. Спи! — Он как бы шутливо-ласково отпихнул меня.

Весь серебристый, он уходил в лунном свете... Ну просто ангел отлетел! Спасибо еноту — если бы не он, то и этого бы не было! «Енот... вай нот?» — вертелась в голове дурацкая строчка, пока я поднималась наверх.

Как ни странно, дальше я крепко спала. Когда рано утром я спустилась в холл, косо освещенный солнцем, Крис уже разговаривал по телефону в своем кабинете, я увидела его за приоткрытой дверью, он был уже в костюме и галстуке.

— Йес, мистер Голод... Йес...

Вот и все! Взгляды наши встретились, но никакой особой симпатии в его глазах я не заметила.

У большого зеркала в холле стояла Ксюха, расчесывая длинные черные волосы, и как-то задумчиво разглядывала себя. И тут в золотой раме за ее спиной появилась я. Да, тут трудно было не вздрогнуть! Одно лицо!