Валерий Попов - Излишняя виртуозность [Сборник]

Заманал, батя, заманал!

— Спилить? — Боброва кокетливо прильнула к Виктору.

— Нет! — рефлекторно воскликнула я.

— Сколько будет стоить? — резко поинтересовался он.

— Мильён! — кокетливо сказала правду Боброва. — Клён-мильён!

— Обычную уборочку! — рявкнул Виктор и, круто повернувшись, пошёл, мгновенно потеряв интерес к такой дорогой женщине, как Боброва.

... — Нет, ну как-то больно уж властно он распоряжается нами! — не удержалась я.

Уже три дня мы мотаемся в Витиной тойоте по указаниям покойного бати — оказывается — сто первое дело! — ещё и в Гидрометеоиздате выходит том его мемуаров — надо оплатить и забрать!

Наконец свернули на обочину передохнуть.

— Это ещё что! — говорит Виктор. — Он до сих пор телеграммами — через одного кореша — дубасит меня. И все за личной его подписью! Недавно приносят. Читаю... «Разводись»! Ни фига себе командир!

— Ну... и как всегда — пальцем в небо? — внутренне замираю я.

— Да нет... то как раз верно! — он поворачивается и нагло смотрит на меня.

Рука его идёт по слегка клейкой моей груди спокойно и как бы небрежно (мол, куда же ты денешься — точно как тот!), как бы абсолютно случайно, но бесстрашно задевая мизинцем пружинящий сосок.

— А это что ещё за гербарий? — мычит он.

...Уже уходя с кладбища, я как бы случайно, из-за туфли, пригнулась и сорвала с дрючка листочек и даже, помню, ревниво подумала: ничего, вырастут ещё!

А этот колкий листик спрятала на груди... Он любил спать здесь...

Эге! С этим только задумайся!

— Стоп! — вдруг поняла.

Выходит, сейчас и Эльза отчасти гладит меня! Брыкнулась, но он гнул свою линию абсолютно властно...

О! Вот это правильно! Есть такой способ. Без лишней суеты и потного вскарабкивания — под приподнятую ножку. Для людей положительных и степенных, ценящих своё время и силы... Вот так!

За стеклом полетели тяжелые капли, склёвывая на лету тополиные пушинки, как соколы лебёдушек.

Измяли листик!

— Добился-таки своего! — я стучу ему по колену, сейчас имея в виду немножко другого... но он, как принято в их семействе, благожелательно принимает комплимент на свой счет.

— Ты тоже ничего, — довольно отваливаясь, мычит он.

Жизнь вернулась так же беспричинно, как когда-то странно прервалась...

Надо же где устроили контору — прямо на Риппербане, на самом б....м месте! «Компани Петерсбург»... А может, место как раз и правильное! Как раз та «дочерняя фирма», в которой Рябчук хотел меня «навеки удочерить»! И отсосать ею всё, что можно, а потом — отпилить... вместе вот с этой чудной кокоткой, что красуется сейчас за стойкой!

Ладно. Идем дальше. Я шла по Риппербану и одновременно — вернее, в недавнем совсем времени — бежала себе навстречу на встречу с ним!

Та-ак! Что сделали с моей «Нимфой»?! Китайская закусочная! Неужто мое б....е прошлое испарилось полностью?!

О!.. Вот эта будка, похожая на наш «Приём стеклотары»!

Именно здесь в пип-шоу, принадлежащем полякам, и в основном для них же я размазывала себя по стеклу перед ними — «як скажу, ясновельможный пан»! Открыла сладостно знакомую дверь на тугой пружине, вошла в полутьму. Все новые — и кассирша тоже. А девушки?

Я стала разглядывать фото... Ну и клячи! Впрочем, вот эта, за номером семь, стоя на коленях, кажется, использует подвенечную фату довольно изобретательно!

Я вышла из темной будки на свет.

Я прошла три пустынных солнечных музейных зала — и оцепенела! В четвёртом плотный и задорный, такой же слегка мохнатый, как и он, мраморный старичок с добрыми рожками и копытцами небрежно вставил пальцы в кудри девы, распластавшейся у него на коленях в прилипшей мокрой рубашке. Она страстно подняла глаза на него, а он глядел вперёд весело и спокойно. Мол, «подожди, скоро вые...у — а пока дела!» Называется «Пан»! Пан-шин!.. Пан или пропал...

Как же я не видела этого раньше?! Впрочем, до музеев ли было?

Недавно я, вытряхивая мусорное ведро, нашла целую пачку любовных писем, и читала их, пока не замерзла: «Рома! Где же ты? Почему не пишешь — ты же всегда был так пактуален!»

Так вот: я тоже всегда была весьма «пактуальна»!

Как ни рви душу, а в семнадцать тридцать надо быть на борту. В обязанности старшего пассажирского помощника входит в частности и отвечать за то, чтобы все туристы вовремя вернулись на борт и повесили на доску у трапа свои номерки! Так... семь минут до отхода, а на доске ещё два пробела! Может, кто-то прошёл прямо в каюту и позабыл «повеситься»? Срочно объявить по связи! И надо же — слегка улыбнулась — номера «фо-фо-фо» и «ту-ту-ту»! В общем, жизнь любит повеселиться с теми, кто любит веселиться!.. Ну вот, отплываем, и все номерки, слава богу! Вытерла пот.