Валерий Попов - Излишняя виртуозность [Сборник]

Я вернулась от телефона и снова погрузилась в пену, в блаженную негу, стала медленно гладить себя. Господи, какие славные титечки пропадают! Какие сосочки проступают из пены, как две малинки... М-м-м! Сла-адко!

На службу я ходила гладко причёсанная на прямой пробор, и из всего моего богатства выступали разве что скулы — взгляд натренированный, спокойный и пустой... Поэтому, когда во время моих упражнений с компьютером Тома за спиной возникла, я, поджав коленки, прокрутилась на офисном стульчике и уставилась на нее.

— А ты думала, мы тут так просто живем? — нагло подбоченясь, проговорила Тома.

За всё время Алекс мелькнул только один раз, и то в каком-то походно-штормовом виде в компании краснорожих мужиков. Я подлетела к нему и вполне официально сообщила, что имею соображения. Он сквозь выпуклые окуляры глянул на меня, вроде не узнавая, что-то буркнул и куда-то юркнул.

Да, дела он ведёт не очень-то. За все время только и уволил одну суку, да и то, как я подозреваю, не за то!

— Где он может быть? — спросила я Тому.

— Да е...тся где-нибудь, как обычно! — усмехнувшись, сказала она.

Но я чувствовала, что всё гораздо серьёзней. Постепенно я поняла, что настоящая союзница у меня одна — старая грымза Анна Сергеевна. Я стала подкатываться к ней с важными делами: новые буклеты, новые расценки, надо бы срочно связаться с Александром Данилычем... Но она отвечала как автомат:

— Александр Данилович просил ничего без него не решать!

— Но когда, вы думаете, он появится?

— ...Александр Данилович просил ничего без него не решать!

Наконец я решила высидеть ответ. Всё уже разошлись, и, наверное, мы остались двое с ней на всё здание. Она тоже не уходила — я слышала её ровные шаги в приёмной. Чувствовалось, что она тоже рвётся что-то сказать, но мучается: она еще плохо знала меня, хотя людей вообще читала сходу.

Наконец дверь медленно приоткрылась, она подошла, села у моего стола. Без очков вид у неё был жалкий.

— Поезжайте... только вы, похоже, способны его спасти! — сказала она и заплакала.

Всё возле «Волны» было покрыто ровной водой, и чёрные деревья так же далеко уходили вниз, как и вверх.

Администраторша Полина Максимовна кинулась ко мне как к спасительнице.

Этот тип создал вокруг себя целый мир, полный обожания, преклонения, переживания за каждую его волосинку!

Другой бы пил тихо и незаметно, а Алекс развернул из этого целую оперу!

Когда я вошла к нему, он сидел мятый и старый, в лыжной шапочке, в подшитых валенках и душегрейке, и на лице его было разлито невероятное блаженство! Я едва не закрыла дверь: стоит ли портить человеку наслаждение? Но Полина Максимовна успела уже нашептать мне, что он вторую неделю ничего не ест, а главное — второй день уже не требует водки — это, оказывается, самое опасное и может кончиться сердечным ударом.

— Скажу вам, как человек пострадавший, — эта светская львица вдруг разоткровенничалась. — Я сама несколько десятилетий провела с таким же и могу утверждать одно: единственное средство от запоя — это п...да!

Я отшатнулась. Неужто эта благородная женщина произнесла подобное? Но она смотрела на меня серьёзно и проникновенно.

Ну, насчет ентого можете не сумлеваться! Я стала подниматься... и встретила его сияющий взгляд, который, как я вскоре поняла, подвигавшись перед ним, предназначался не конкретно мне, а всей Вселенной!

Говорить с ним сейчас о существующей вилке цен на путевки было навряд ли целесообразно.

Я стала раздеваться... Два его глаза стали подниматься по моим ногам и сошлись в точке... Дебилу дали игрушку.

Где-то после третьего совместного заплыва в глазах его начали мелькать уже различные выражения. Наконец, появилась и озабоченность.

— Сколько времени?

Наверное, правильно было спросить сначала, какое число, но я боялась прогневить его бестактными замечаниями.

— Половина двенадцатого... утра, — на всякий случай добавила я.

— Господи, да меня ведь ждут! — всполошился он.

— В офисе? — осторожно вставила я.

— Да в каком еще офисе? На базе! — он стал расшвыривать вещи, ища единственную подходящую... — кореша не прощают!

На базе он снова потребовал водки, что, наверное, следовало считать радостным симптомом.

База представляла собой руины чего-то среднего между кораблестроительным заводом, секретной морской базой и увеселительным заведением — эти, выросшие на топком берегу — лодочные двухэтажные ангары, на самом деле для мужиков места отдохновения, куда, судя по радостному визгу, допускались и бабы.