Валерий Попов - Излишняя виртуозность [Сборник]

— Белены? — он протянул Алексу кружку. Тот безвольно выпил.

— Где мы?

— В аду! — я грозно сверкнула очами.

— А чё — здесь неплохо! — проговорил Александр. Продолжая хохотать, Сурен сверху глядел, как мы спускаемся к лифту.

— Ну ты, орда! (По сравнению с «тундрой» это был явный комплимент.) Одна как-нибудь заходи — без этого!

Алекс попытался вскинуть голову надменно.

— И ты заходи! И с девушками обязательно! Все равно все девушки потом сами ко мне приходят! — дикий хохот заполнил всю лестницу. Зажмурившись, мы вышли на воздух.

— Ну, у тебя и друзья! — выговорил Алекс.

— Такая я несчастная! — вздохнула я. Мы сели в машину.

— Смотри, ключи торчали — и ничего! — обрадовался он. Мотор бодро заработал.

— Неплохой, вообще, парень — этот Сурен! — задумчиво произнёс он.

— Ну! — воскликнула я.

Мы медленно ехали.

— А что там по телефону плела... будто тебя мафия украла?

Точно рассчитанный звонок: если уж я такой бред несу!..

— А я тогда скажу, что меня в КГБ допрашивали! — он радостно захохотал.

— Умно! — одобрила я.

Мы остановились у красного: снова на том же перекрёстке, правда — сутки спустя.

— Всё самое святое оболгали! — довольно произнёс он. — Ну и что? Всё равно будет продолжать?

— Конечно! — вдохнула, прижавшись, я. Светофор позеленел, но Алекс медлил.

— А... что делать! — проговорил он. — Говорят, и стальной нарком приказать своему сердцу не мог! Языком владеешь?

— Салю, мон мину! — положив грудь ему на локоть, зашептала я. — Са серэ сенпа де та пар де ме пропозб ен флют де шампань? Реске тю ан транс? Т’а фрит? Са бум? Т’е фор т’а ен кор па маль лю ту. Си он пассэ келькетам ансамбль? Юн бонн иде, неспа?

Мы рванули вперёд. И снова Зверинская промелькнула сбоку лёгким воспоминанием.

Перелетев два моста, мы подъехали к огромному дому с колоннами, бывшему когда-то оплотом реакции в этом районе, а ныне расхватанному победителями — целых восемь вывесок слепили поднимающегося на крыльцо... какая же наша? Видимо, «Балтиктур»?

Мы вошли мимо почтительного вахтера в широкий, слепящий паркетом коридор — чистоту и торжественное безлюдье удалось как-то сохранить от прежних времён. В конце холла стоял постамент, но величественной головы на нём уже не было... шаги демократии!

У огромной дубовой двери мы остановились, и я восхищённо прочла: «Генеральный директор Паншин А.Д.» Резким ударом он распахнул кожаную дверь, и мы вошли в приёмную, из которой шли опять две двери — налево и направо: налево — опять богатая, направо — бедная, обшарпанная. У богатой двери сидела за конторкой секретарша — холёная старуха с фиолетовой, как сейчас у них принято, сединой.

— Приветствую вас, Анна Сергеевна! — лихо, но слегка заискивающе произнес он.

— Здравствуйте, Александр Данилович! — почтительно, но слегка холодновато поздоровалась она. Меня как бы не существовало. — Вам только что звонили из обкома... Он удивлённо поднял бровь. — ...профсоюза, — надменно закончила она. Чувствовалось, что некоторое шефство над шефом уже въелось в её кровь. Видно, что и с тем обкомом она соединяла его не раз.

Шеф неуверенно хохотнул.

— Ах, Александр Данилович! Погубят вас женщины! — как бы не сдержавшись, воскликнула она.

— Пока что я этого не замечал! — отчеканил он, ставя сотрудницу на место.

— Тогда почему же они там до сих пор? — она кивнула на обшарпанную дверь. — Вы их уволили или нет?

— Тараеву — безусловно! — поколебавшись, отрубил он. Сергеевна подняла бровь: ах, только одну? Ну так вы...

Больше не глядя на нее, Алекс резко распахнул обшарпанную дверь. Посреди большой комнаты, занятой офисной мебелью и мерцающими компьютерами, стояли две роскошных женщины — роскошная брюнетка и шикарная блондинка. Блондинка, задрав свитер, демонстрировала свой живот с глянцевым лимонным загаром, словленным среди промозглой зимы, наверное, где-нибудь в Таиланде. Очень сильно помедлив и вызывающе глядя шефу в глаза, она опустила свитер.

Шеф оторвал от неё взгляд с некоторым напряжением, как стрелу с присоской, и повернулся к брюнетке.

— Чему обязан? — выговорил он.

Вызывающе глядя ему в глаза и тоже очень медленно, брюнетка прошла к чёрному модному столу, начала один за другим выдвигать ящики и выкладывать на столешницу атрибуты своего пребывания здесь: полупустую баночку кофе, почти пустую фляжку коньяку, потом — абсолютно демонстративно — целую пулемётную ленту одноразовых шприцев... Тут она подняла свои бездонные очи и насмешливо глянула на шефа: может быть, хватит? Но тот стоял абсолютно без реакции — маленький, пузатый, невозмутимый, как Будда, даже не глядя на разложенный товар, лишь кротко ожидая, когда эта ярмарка кончится. Да, шикарная тут работа!